В нашем подъезде на третьем этаже, в десятой квартире жил пожилой татарин с женой и сыном. Как его звали – я не помню. Говорил я ему «здравствуйте», называл на «вы» и все – без имени-отчества. Мы с матерью за глаза именовали его «татарин» и по-другому не называли. Был он невысок ростом, но, по-молодому строен, добр, особенно к нам – мелюзге, говорил негромко, но медленно и доходчиво, при этом пристально вглядывался в лицо. Казалось он очень хотел знать какую реакцию производят его речи в человеке. Руки имел сильные, сухие – по всему видно – командир, старый вояка, начавший служить еще в коннице Буденного. Смолоду хорошо разбиравшийся в лошадях, он быстро поднялся по служебной лестнице, прошел всю войну (заполучив целый «иконостас»), а после Победы стал служить на границе, занимаясь сначала лошадьми, а потом, когда конница полностью сошла на нет, дрессировкой служебных собак, руководя собачим питомником при какой-то таджикской погранзаставе. Ну, а выйдя в отставку, поселился в Москве.
В собаках он знал толк, когда у меня в 1971 году появилась собака Бирка, он много подсказывал мне как воспитывать собаку, как общаться с ней и как, наконец-то, научиться понимать друг-друга. Плохо то, что собаки я быстро лишился и поэтому, не имея возможности применить их на практике, советы его быстро забыл.
Жену его, толстую, некрасивую женщину с волосатыми ногами, я плохо помню, поскольку она довольно скоро умерла. Запомнились мне только ее пестрые одежды в которых превалировал мелкий рисунок, в основном, коричнево-красных тонов. В соседнем подъезде жила еще одна мусульманка – мать Рашида, но та была из Средней Азии и рисунки на ее одежде были очень крупными и слишком ярко-контрастными. Как то: сочетание изумрудной зелени с индиго, обилие золота на каемках. Да и сам покрой одежды разительно отличался: жена татарина ходила в платьях, а рашидова мать – в халатах.
Сын его был значительно старше меня – может быть на десять, а может и на все четырнадцать лет. Поэтому с ним я не общался. Хотя судьба распорядилась так, что один раз Кольке Пилясову пришлось с ним столкнуться на узкой дорожке.
Да – не повезло татарину, его единственный сын, был горьким пьяницей, причем со старших классов. Как не старался отец наставить его на путь истинный – ничего не получалось. От бутылки его было не оторвать. До армии – пил, из армии вернулся малость отрезвевшим, но быстро взялся за старое. Отец его устроил работать и на какое-то время он протрезвел, стал чисто одеваться, даже женился, но едва родился сын, как все покатилось под уклон. Снова пьянка, развод с женой. Шатания по двору на нетвердых ногах. Казалось, что вот-вот он погибнет, но отец купил ему новую игрушку, которая года на два отсрочила смерть сына – мотоцикл «Паннония» ярко-желтого цвета – зависть мальчишек всего двора. Два года он катался на мотоцикле, протрезвел, стал даже здраво рассуждать… А потом – пьянка взяла свое. Мотоцикл продал, снова ходил в грязной рубашке, распахнутой на груди, в совершенно грязных фирменных джинсах…
А потом случилось событие, которое подвинуло его в сторону зоны, но, может, слава богу, а может быть – к несчастью, все обошлось.
Когда деньги за проданный мотоцикл кончились, мать, которая все отдавала любимому сыночку, померла, а выпить очень хотелось, сынок не додумался до лучшего, чем начать грабить школьников. Как потом выяснилось двоих он обчистил без проблем, но вырученных денег хватило только на пиво. Хотя, когда мучаешься жаждой, любая капля, пусть пива, пусть валерьянки, кажется манной небесной, расслабляя тело и унимая головную боль.
Шел 1974 год, мы уже были почти взрослыми и Кольке на четырнадцатилетие родители подарили магнитофон «Электроника», который тогда только год, как продавался, был страшной редкостью и многие отваливали за него по две, а то и по три цены. Колька, раздувшийся от гордости, ходил с магнитофоном вокруг дома. Батарейки давно сдохли, купить новыпе было невозможно, поэтому Колька таскал его в выключенном состоянии – типа – напоказ. Вот и увидел его в окно сын нашего буденовца.
Что рассказывать – Колька был рад отдать ему магнитофон, только бы его не били, поскольку и был он не дюж, да и разница в возрасте сказывалась – четырнадцатилетний щенок против почти что тридцатилетнего мужика – силы неравные. Но, придя домой, распустил нюни и стал жаловаться отцу. Конечно – милиция. Магнитофон обнаружили в квартире похитителя, а колькины родители, по правилам того времени, сохраняли все чеки, все описания от купленных товаров, чтобы в случае ограбления предъявить на них права. Грабителя повязали, он во всем признался, но… тут к Колькиному отцу пришел буденовец. Валялся в ногах, землю жрал, притащил последние триста рублей в качестве компенсации и колькины родители заявление забрали. Думаю они дураками не были и забрали еще и предложенные триста рублей.
Спасенный от тюрьмы на радостях снова запил, но уже не выходил на большую дорогу, а пропивал пенсию собственного отца. Прошло несколько лет, он, естественно, умер, а вслед за ним помер и отец, находившийся уже в таком состоянии, когда жизнь человеку только в тягость. Вот так бездарно и глупо закончилась жизно, в общем-то неплохого человека.
Колька, к сожалению, тоже спился и лет сорока помер, не женившись и не оставив детей. Видимо от всей души проклял их семью татарин за то, что они заявили на его сына.
Была в жизни старого буденовца светлая пора, когда сын женился и ушел к жене, а он, чтобы иметь рядом друга, завел себе собаку, по кличке «Рейн». Видимо собака была немецкой породы, вроде бы как овчарка, только крупнее и серо-стального цвета, непохожая и на немецкого дога, поскольку мордой была все-таки овчарка. Воспитал он ее отменно. Собака была олицетворением знаменитых собак-погранцов, про которых мы читали в книгах. Необыкновенное послушание, выполнение команд по ультрасвистку, по движению рук, по свисту. Тогда я впервые увидел самую первую изучаемую собаками команду «даун». Когда собака ложится на значительном расстоянии от хозяина по мановению его руки.
Он развлекал нас, показывая, что умеет его собака. Удивительно было наблюдать за командами руками. Буденновец, как дирижер движет руками, а собака на том конце двора, то ложится. То встает, то лает. Даже ультразвуковой свисток нас нак не впечатлял, по тому что в нем не было видно связи хозяина с собакой. Мы всегда удивлялись – вроде бы сидит собака в дальнем конце двора на нас внимания не обращает, но хозяин делает нужный жест и собака бежит к нему. Мы удивлялись – неужели она постоянно на вас смотрит? – нет отвечал хозяин – не смотрит, но видит!
Иногда он заходил к своим знакомым в соседний подъезд и тогда оставлял Рейна на улице, командой «Сидеть». Вот была нам, ребятам, потеха. Мы, вообще-то Рейна побаивались, все-таки громадная была собака и поэтому подходили к ней только, когда хозяин нам это разрешал или даже, наоборот, подзывал: «поди-поди, погладь Рейна». Посему, мы становились метрах в пяти от него и смотрели, как он сидит на задних лапах не касаясь земли, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Ни на проходящих людей, которые если были незнакомы с Рейном, старались его обойти на значительном расстоянии, ни на кошек случайно пробегавших мимо, ни на голубей, которые часто клевали всякий сор, который валялся на асфальте у подъезда, ни уж тем более на нас, сгрудившихся кучей, супротив его. Он ждал! Ждал хозяина! Я думаю, что если бы хозяин не пришел, то пес бы сдох от голода но поста не покинул!
Раза два мы пытались расшевелить Рейна, кинув ему под лапы кошку, которую поймать за домом не составляло труда. Никакой реакции. Буденновец увидел нашу провокацию и рассмеялся – «Ее мучайте кошку! Ее инфаркт хватит от вида такой собаки! Рейн все равно не пошевелится, ведь его я воспитывал».
Не только мы, пацаны, но и многие взрослые, особенно молодежь, приходила полюбоваться на Рейна, приходили молодые парни черти из каких дальних дворов. Слух о удивительной собаке распространялся быстро.
Несколько лет (как в детстве кажется много всего лишь пять-шесть лет) Рейн украшал наш двор, но конец его был очень трагичным и загадочным. Один раз Рейн пропал. Я привык видеть из окна (а оно у меня как раз над дверями подъезда) как каждый день в одно и то же время Рейн выходит на прогулку. И вот прошел день, два, три, а Рейна не было видно. Я подумал, что его хозяин заболел, но встретил его буквально на следующий день и спросил о собаке. А он ответил, что Рейн пропал. Для меня была непостижимо такое сочетание слов «Рейн» и «Пропал». Подробности исчезновения буденновец мне не рассказал.
Прошло несколько месяцев и Рейн снова вышел на прогулку. Но это был уже не тот Рейн – король собак. Это была старая больная псина с повисшей головой, тусклой шерстью и плохо двигающимися задними лапами. Хозяин сказал, что Рейна украли, когда он сидел у подъезда и увезли, по-моему, в Воронежскую область. Как он вернулся обратно я не понял. Мне показалось, что буденовец чего-то не договаривает, поэтому я не стал расспрашивать.
Бедный пес скоро совсем перестал ходить, несколько раз я видел его, поднимающимся по лестнице только на передних лапах волоча за собой задние. Мне хотелось подойти к нему и погладить, но я стыдился, стыдился своей молодости и здоровости перед этим поверженным кумиром. Я боялся обидеть его своей снисходительной лаской. И скажу без обмана – я боялся поглядеть ему в глаза. Трудно глядеть в глаза умирающим… трудно, как животным, так и людям.
Слава богу он скоро умер… отмучался… прекрасный, как статуя, большой и сильный он навсегда остался в моей памяти.
Свободное копирование
