Война и послевоенное время

Продолжение письма.

«В 41-ом началас война. Меня взяли сразу, но на фронт не провожали. Был при военкомате. 

В 42-ом проводили на фронт. Загнали в Ленинград в 53-ю Гвардейску дивизию, 123-й арт-полк. При распределении меня комбриги обегают, выбирают помоложе. Я остался лишний.

Смотрю, подходит ко мне комполка, спрашиват:

- С какого года, где в какой части, на каком фронте был в перву Германску войну, в какой части в гражданску и на каком фронте. Читать, писать и по телефону говорить можеш?

- Товарищ полковник, все могу.

- Пойдем со мной.

Привел меня в штабную машину:

- Вот телефон, позывные я тебе напишу. Да еще будеш помогать радисту.

Комполка на год старше меня. Фамилие его Пономарев. Были вместе до конца ыойны.

Два раза был ранен – в Великих Луках и в окружении. В окружении были 18 суток в прибалтийских лесах в Тартусском районе.

По освобождению пошли на Митаву, а 13 октября 44-ого года освободили Ригу. По взятию Риги шагнули в Литву. Дошли до станции Преикули.

8 мая 45 года получили приказ:

- Во что нибыло разбить 360-тысячную немецкую группировку!

В 2 часа ночи вес полк был в готовности к бою. Ждали команды «Огонь!».

Простояли до рассвета, смотрим, немцы из окопов вылазиют с белыми повязками на рукавах. И мы пошли к ним христосоваться.

Слава тебе, Господе, долгожданный день Победы пришел.

Оставших от смертной бойни – благодарим их, дай, Господи, им доброго здоровия и долгих лет жизни.

А павшим за Родину – вечная память и вечный покой.

В июле началас демобилизация. В Преикули нас построили, выдали документы, распростилис с боевыми друзьями и под звуки аркестра тронулис в путь. Каждый к своему семейству.

В пути следования нас повсюду встречали с радостию и слезами. 

Встречей радостной отличился Куйбышев.

Особенно Ташкент. Мы не могли выйти на привокзалну площадку на митинг. Нас завалили цветами. Площад оказалась мала. Встречающие полезли на крыши зданий.

Приезжаю в Душанбе. Моей Федосье Тимофевне нет. Она продала свою хату, уехала в район к дочери с зятем.

Я беру билет на самолет, лечу к ним. Траса проходит через горы очень опасно. Безвоздушного пространства много (наверное, сплошные горы. Примечание мое). Самолет открыт, двухместный.

Встретили с торжеством. Районна власть фронтовикам делала встречу. Председатель райкома всех демобилизованных пригласил к себе.

На встречи присуствала вся района власть.

Националов поместили в задней комнате, подали им лепешек, нарезали дыну и чай.

В передней комнате все начальство в том числе и я. Я являюс один русский защитник на весь район.

В переднию комнату подали водки, самогон, виноградного вина, плов из мяса жареного баранена и шашлык и разны сладости.

А почему в заднию комнату такой закуски и выпивки не подали? По ихнему закону не положено молодым выпиват хмельные напитки. Даже не положено с старшем молодому садится за стол.

Раис (раисполком?) преподнес фронтовикам подарки. Националам дал по 5 метров карбоса и по пачке зеленого чаю, а мне 5 метров синего сатину и отрез на брюки.

В районе я побыл месяц. 3 сентября 45 года на этом же самолет вместе с Федосей Тимофевной возвернулис в Душанбе. Но приюту нет. И мы болие месяца жили под открытым небом, пока подыскали хибару. Купил. Но покупка оказалас неудачна – заливат водой. Пришлось продать и еще купить, в какой живу двадцатый год. 

Была дача 18 лет, на ней трудились, но государству понадобился этот участок для застройки нового микрорайона – отняли в 50-ом году. Завел пасеку и ухаживал за ней, а после покойной Федоси Тимофевны в 76-ом году продал.

Здоровья не стало ухаживать за ними. Особенно ноги, а около пчел с больными ногами делать нечего. Как ворона без крыльев.

Материально живу, слава Богу, хорошо, а что костья болезнь – этому надлежит быть.

На этом остановимся. Писать можно много, а забытого болие половины не вписано, а что вспомниш пропущеное, вписыват не клеится.

За плохое не правельно писмо и выраженя извени. Правила не изучал, в конторе не служил. Саму прекрасну жизнь с молодости не пришлось жить. В 1916 году взяли на перву Империстическу войну, загнали в Карпаты. А тут Гражданска – ели в декабре 1922 года демобилизовали. А вдобавок попал на Отечественну, и загнали в Ленинград.

Пришлос много пернисти разных невзгодов.

Вот моя коротенька повесть какую пережил. Но это не все.»

На этом письмо закончилось, и что было дальше с этим человеком, мне пока знать не дано. По таким вот крупичкам собираю родословную, чтобы оставить ее своим детям-внукам и дальше.