С Александром Георгиевичем Спиркиным я познакомилась в 1976 году. В то время я была студенткой психологического факультета Московского университета и дружила с его дочерью, своей однокурсницей.
Помню, как мы приехали с Леной на дачу, где он жил круглый год. Была зима. Он хозяйничал на участке, одетый совсем не по-зимнему, - в легком стареньком пиджачке. Увидел нас, улыбнулся, пошел навстречу. Сдержанный, но радушный. Он уже знал обо мне от дочери.
В группе однокурсников я выделялась. Была старше. Уже имела одно высшее образование, опыт работы. У меня была семья, рос сын. Все это давало мне заметное преимущество в среде недавних выпускников школы. Психология - наука особая: ее понимает тот, кто знает жизнь.
Я была одержима экспериментальной психологией. На втором курсе провела первое самостоятельное исследование, на третьем уже начала публиковаться. Мои методики всегда были при мне, и куда бы ни пришла, я везде проводила эксперименты.
В тот день, подождав, когда мы с Леной отдохнем и наговоримся, Александр Георгиевич пригласил меня в свой кабинет. Я разложила на письменном столе множество фотографий людей в разных эмоциональных состояниях. То была моя гордость - стимульный материал, наподобие того, что использовал когда-то при изучении эмоций Чарльз Дарвин. Александр Георгиевич долго молча рассматривал лица.
- Ты сделала это сама?
- Да.
Он кивнул:
- Интересно.
Потом добавил:
- Очень интересно.
Свободное копирование
