На следующий день было открытие в городском саду Туркестанской сельскохозяйственной выставки. Цель ее была собрать все, что только производит Туркестан. Тут были всевозможные фрукты, цветы, семена, консервы, конфекты, шелководство, домашние животные и пр. и пр. Особенное внимание обращали гигантского размера фрукты. Если здесь не было "Крыловского огурца", то были феноменальные арбузы, весившие полтора пуда. В числе разных диковинок выставлено чудовище, водящееся в купальнях, имеющихся почти в каждом Ташкентском доме. Чудовище это почти не заметно в воде, так как оно полупрозрачно, -- вроде желе. Фу, гадость! Это что-то среднее между скорпионом и каракатицей, величиной в большой кулак. Было также выставлено много ядовитых насекомых, которыми изобилует Туркестан: всевозможные скорпионы, фаланги, пауки. Между этими последними особенно отвратителен небольшой черный паучок "каракурт", водящийся в изобилии в Голодной Степи; он очень опасен, укус его смертелен.
Музыка процветает в Ташкенте если не качеством, то количеством. С наступлением вечера со всех сторон слышатся звуки оркестров, играющих в разных увеселительных садах и собраниях. Приехала концертировать А. А. Кавер, ученица моей двоюродной сестры B. М. Ипполитовой-Ивановой, жены директора Московской консерватории. У А. А. Кавер удивительно красивое "mezzo-soprano". Концерты ее прошли с большим успехом. Она часто бывала у нас, и я распевала с нею дуэты.
Сильно пожелтел наш сад. С деревьев падают, с глухим шумом, свернувшиеся листья и покрывают желтым ковром дорожки. Скоро и осень прошла. Наступили сумрачные зимние дни, выпало масса снега; деревья в саду гнутся под тяжестью нависших на их ветвях снежных хлопьев.
Муж с утра до ночи занят своей службой. И у меня дела хоть отбавляй; приходится объединять общество, а также много хлопотать по части благотворительности. В доме теперь идет горячка: приготавливаются к балу-аллегри, назначенный на второй день Рождества. Магазины и разные частные лица присылают массу вещей для розыгрыша. Аллегри и бал удались на славу. Около девяти часов начали съезжаться гости. В начале вечера, приглашенные дамы продавали безвыигрышные билеты, фрукты, чай, шампанское. Мой стол живо был распродан. В 12 часов начались танцы; во время котильона весь паркет покрылся "конфетти" и разноцветными бумажками. Меня усиленно приглашали танцевать, но я всячески отбояривалась.
На новый год прибыло к нам несколько десятков масок, в красных домино, увешанных бубенчиками. Протанцевав какой-то фантастический танец, ряженные сняли домино и маски, и нашим глазам представился целый кортеж лиц в роскошных костюмах. В первой паре шла красавица "Клеопатра" (Ц. П. Хржановская, жена военного судьи) под руку с кавалером в красном фраке "Fin de siècle" (адъютант мужа Гейман). Тут были и римляне в тогах, и гречанки в хитонах, рыцари, мушкетеры, арлекины, японки, китаянки и пр. и пр. Ужасно смешил всех адъютант мужа -- Родственный; взобравшись на ходулях до самого потолка, он изображал громадную красную куклу. Оживление было большое; одни танцевали, другие интриговали или занимались флиртом. В одном углу зала вдруг выросла будка, в которой старый чародей стал торговать, с публичного торга, курьезными объявлениями на злобу Ташкентских дней. Предлагал он, между прочим, десять тысяч рублей за женскую верность. (А за мужскую, сколько надо было предлагать -- спрашивается?!) Если кто поддавался на удочку колдуна и подходил к окошечку будки, его обдавали струей духов из огромного пульверизатора. За ужином пили, чокались и веселились от души. Баумгартен привстал с бокалом шампанского: "За здоровье нашей молодой генерал-губернаторши!" крикнул он. "Ура! Ура!" закричали все, и стали со мною чокаться. В промежутке между танцами, по общему желанию, известный Ташкентский художник-фотограф -- Николаи, снял группу костюмированных, при свете магнии; и меня упросили сесть между ними. Светало уже, когда начали разъезжаться.
Музыкальный кружок "Лира" устроил очень интересный концерт. В большом зале Общественного Собрания была импровизирована для нас ложа, убранная коврами, в которую мы пригласили Великого Князя. В антракте депутация от "Лиры" поднесла мне золотой жетон, изображающий лиру.
Вид мужа начинает меня тревожить; здоровье его совсем расшаталось. Утомился он чрезмерными занятиями, а отдохнуть не желает, хотя смело мог бы, так как его рабочий день продолжается 16--17 часов. Да и работник работнику рознь: иной свои часы добросовестно отрабатывает, а вечерком про все забудет, пойдет себе в клуб, поиграет в картишки, поужинает, но мой муж не таков, -- слишком уж близко он принимает дело к сердцу и перестает работать лишь ночью, когда уже более сил у него не хватает. Отдохнуть бы ему хорошенько, а он еще раздумывает, все-ли сделано как следует.
Свободное копирование
