Так прошло около года. Положение во Франции ухудшалось, началась безработица. На работу старались устроить прежде всего французов, и папа лишился даже той малооплачиваемой работы, которая у него была. Между тем, без работы осталась большая часть моряков. Они стали собираться и думать, что делать. Кто-то сказал, что было бы хорошо вернуть суда в Россию — они бы вернулись в Россию со своими командами на каждом судне, были бы на Родине и имели бы работу. Такая идея понравилась многим, стали думать, каким образом вернуть ещё не проданные суда в Россию. Между тем стало известно, что идея о том, чтобы вернуть суда, пришла не только морякам, но и представителям Советского Правительства. Они подали в суд на Правление РОПИТ"а, требуя возвращения пароходов в Советский Союз. Моряки решили также подать иск на Правление РОПИТ"а, требуя того же. На собрании моряков было выбрано правление, которое должно было вести все переговоры.
В правление вошли мой отец Марьян Иванович Лакинский, большой друг отца Михаил Минович Горбатов и Гребенюк, имя и отчество его я забыла, т.к. мало его знала. Начались длительные переговоры с правительством Советского Союза, с адвокатами, собрания моряков и т.п. Собрания и встречи происходили, как это принято во Франции, в определённом кафе. Всё это длилось довольно долго. Был какой-то донос, в результате которого все члены правления были высланы в Италию. Мама очень переживала, но её успокоили, сказали, что папа скоро вернётся. И действительно, через два дня он вернулся домой.
Хлопоты продолжались. Состоялось два суда — один в Париже по иску Советского Правительства, второй в Марселе. В суде в Париже принимал участие Торез как адвокат. Он был генеральным секретарём французской коммунистической партии. Несмотря на все старания, не удалось добиться желаемого. Оба суда разрешились в пользу руководителей РОПИТ"а. Действовало священное право собственности.
Однако, в благодарность за участие, которое моряки приняли в процессе, представители Советского Правительства предложили желающим морякам возвратиться на Родину. Часть моряков согласилась, часть решила остаться во Франции. Папа имел возможность уехать в Польшу вместе с семьёй. Его дед во время польского восстания против России бежал из Польши, сначала в Австрию, потом на Украину. Польша после получения независимости принимала потомков таких людей, и родители думали, что такой вариант возможен, пока не начались процессы и не открылась возможность вернуться в Одессу. Мои родители дали согласие, и день отъезда был назначен.
Нам предоставили билеты на пароход "Фрижи" "Mesagerie Martine", который направлялся в Одессу. Путешествие было очень длительным, т.к. судно останавливалось во многих портах Средиземного моря. На берег сходить не разрешалось. Потом, после того, как судно через Босфорский залив вошло в Чёрное море, мы сутки простояли в Стамбуле, где сойти на берег также никому не разрешили. Судно направилось вдоль берегов Чёрного моря, останавливаясь в различных турецких портах, где нам также не давали выйти на берег.
Наконец мы попали в Севастополь. Здесь мы тоже не сходили на берег, но мама и папа с борта парохода рассматривали город, в котором они провели столько счастливых дней. Из Севастополя мы прибыли в Одессу, пробыв на борту, не спускаясь на берег 25 дней, — 26 апреля 1926 года
Свободное копирование
