Во Флоренции я нашла Васильчиковых. Они жили в Hôtel de l'Arno, где я также остановилась. Помещение их было великолепно: огромная гостиная с фресками, с мраморными статуями, терраса на которой журчал фонтан и открывался прекрасный вид на Флоренцию. Гостиница находилась на берегу Арно, грязной, мелкой речки, недостойной омывать такой город как Флоренция. После одиночества, казавшегося мне так невыносимым в продолжение длинного моего путешествие, я очутилась среди милого семейства, принявшего меня как родную, увидела голубое небо Италии во всей его прелести, так как стояла великолепная погода. Я отогревалась на жарком, несмотря на сентябрь, солнышке юга, утопала в цветах, в благоухании, была окружена всевозможною роскошью жизни, наслаждалась высокими произведениями искусств. Все это могло и унылой душе доставать несколько светлых ощущений, но они скоро были омрачены печальными известиями из России. Нам писали о повсеместном неурожае, пожарах и бедствии народа.
Флоренция так известна, что описывать ее значит повторять. Сказку только несколько слов о палаццо Питта. Многие его критикуют, но мне нравится его строгая, благородная архитектура. Его начал строить знаменитый Брунелески и в архитектуре его есть нечто мрачное. Весь дворец не, что иное как богатая сокровищница, начиная с подвального этажа, где хранится золотые драгоценности, и до самого верхнего, где помещается огромная библиотека герцога. В кладовой первого этажа показывают серебряные, золотые приборы и равные украшение для стола, которым нет цены потому, что они по большей части сделаны или самим Бенвенуто Челлини или по его рисункам. Ничего нельзя вообразить замысловатее, изящнее и красивее этих тарелок, ваз, кубков и пр. и пр. Совестно, кажется, употреблять их для стола, ими можно только любоваться. Смотря на произведение Бенвенуто Челлини, иногда досадуешь зачем художник делал вазы, вырезывал кольца, вылепливал панцири, он, который мог бы создать столько произведений равносильных Персею. Конечно, все, что достигает совершенства в области изящного есть уже искусство, но из этих украшений тщеславие и роскоши многие исчезли, иные рассеяны по неизвестным углам, а Персей красуется во всем своем блеске, и смотря на него нельзя не пожалеть, что Бенвенуто Челлини не всегда предпочитал бронзу золоту.
Картинная галерея дворца Питти превосходна. Она достойная соперница галереи degli Uffizi. Там Венера Медицейская, здесь Венера Кановы, в одной Форнарина Рафаэля, в другой Мадонна della Sedia. В одной более драгоценных мраморов, в другой более произведений Рафаэля. К величайшему нашему сожалению, мы не видали Мадонны della Duca, по мнению многих, она перл творений Рафаэля. Мы с трепетным ожиданием входим в комнату, где находится Мадонна della Duca. Пустое место. Где же Мадонна? с прискорбием спросили мы у сторожа. Герцог, отвечал он, взял ее на время к себе в комнату. Он, бедный, столько имел горя, что захотел посмотреть на Мадонну. У герцога недавно умерла дочь, девушка лет осьмнадцати, подававшая много прекрасных надежд. Герцог глубоко огорчаю и находить утешение только в молитве и в созерцании дивного произведение Рафаэля. Поймут эту потребность те, которые страдали и лишились дорогих сердцу. Не одни искусства господствуют во Флоренции, в ней также процветают и науки, которым герцог усердно покровительствует. Несколько библиотек наполнено книжным богатством. Естественно-исторический музей один из лучших в Европе. Тосканское герцогство, конично, самый счастливый уголок в мире. В нем соединены все условие земного счастия: прекрасный климат, богатство растительности, роскошь цветов, довольство народа, кроткое, благоразумное правление и, что всего лучше, неприкосновенность дородных воспоминаний и независимость гражданского существование. Находясь вы Флоренции, не вспоминаешь с прискорбием, что находишься на гробнице отжившего народа, не досадуешь, что видишь наследие несправедливо захваченное другим, чуждым правительством. Тосканцы сохранили свое вдувание, происходящей от древнейшего народа в Италии, остались любезными, веселыми, остроумными, какими были искони веков, имеют своего законного государя и свои независимые права. Благотворительность также не забыта во Флоренции. Обширные, хорошо содержимые больницы снабжены всем, что может примости облегчение страждущему человечеству. Много есть других богоугодных заведений; некоторые из них мы посетили. Сильное впечатление произвело на меня Братство Милосердие (Les frères de la Miséricorde). Оно учреждено в 1244 году после моровой язвы, терзавшей Италию в XIII веке, до сих пор сохранило свое первоначальное основание и изменилось только в частностях. Его составляют семьдесят братьев из светских людей, прелатов, артистов; к этим представителям артистического и аристократического класса присоединяются сто пятнадцать других братий из класса рабочего, как представителей народа. Ежедневно дежурят по одному члену из обоих сословий; один дежурный должен быть возвестителем, другой — немедленно явиться на призыв. На соборной площади находится церковь Братства Милосердие. Мы посетили ее. В ней нет ничего замечательного, но посреди ее стоят наготове носилки для переноски страждущих. Направо из церкви находится комната, в которой по всем стенам поделаны ящики; каждый из братьев имеет отдельный для того, чтобы хранить свою черную рясу, похожую на одежду кающихся, с отверстием только для рта и глаз. Под рясой этою должно скрываться доброе дело. Как только дежурный брат узнает о каком-нибудь несчастий, в котором братство может подать помощь, он поспешает на колокольню своей церкви и ударяет в призывный колокол: один раз для обыкновенных случаев, два раза для тяжкого страдание, три раза для возвещения смерти. И другой брат, обязанный явиться на призыв, расслышать, где бы он ни был, вещий колокол, бросить все житейские дела, не кончить начатого разговора, не дописать нужного письма, бежит в братство, надевает свою смиренную одежду, и оба брата вместе спешат туда куда призывают их страдание. Если находят раненого, перевязывают ему раны, больного отдают в больницу, умершего в церковь. Страждущим доставляют способ вылечиться, осиротелым дают денежное пособие, умерших в нищете погребают. Братья милосердие должны были сопровождать также преступников на смертную казнь, но в благодатное царствование теперешнего герцога не строилось ни одного эшафота, и братья отвыкли от этой тяжелой обязанности. Сам великий герцог участвует в братстве; он также, когда приходит его очередь, скрывается под червою рясой, но его узнают по щедрой милостыне, которую он после себя оставляет, и часто в бедной хижине, на мрачном чердаке, на постели умирающего, возносятся благословение герцогу Фердинанду. Ремесленник и аристократ, богач и бедный в одинаковом одеянии влачат вместе драгоценную ношу, милосердие соединяет классы, разделенные столь резко в житейском быту и так часто враждебные между собою. Трогательное сочетание! На нем без сомнение почиет благодать Божие.
Свободное копирование
