Увлеченность статуей не мешала мне, однако, жадно воспринимать бурные события тех дней.
Художественная молодежь жаждала реформы Академии. Нас успокаивали туманными обещаниями о том, что и нашему учебному заведению будет дана какая-то «автономия». Нас увещевали, предлагали вести себя «тихо и смирно», все время прельщая этой пресловутой «автономией». Но мы, молодые художники. не были изолированы от борьбы, которая разгоралась тогда на рабочих окраинах Петербурга. Многих из нас волновали социалистические идеи. Студенты читали нелегальную литературу. старались на деле постичь только что услышанное или прочитанное, осмысливали неведомое доселе понятие — «рабочий класс». Помню наши походы для знакомства на Путиловский и Обуховский заводы. Помню, как поразила меня своим размахом большая дружная работа в огромном пролете сборочного цеха. Я подумал тогда: «Да, эти люди могут горы свернуть».
А вскоре мне довелось участвовать в политической демонстрации на Невском проспекте. Было это ранней весной 1901 года. Рабочие и студенты вышли на Невский. Свежий ветер полощет над головами красное знамя. которое одним своим видом будоражит решительно всех.
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног!
Нам не нужно златого кумира,
Ненавистен нам царский чертог.
Растет, полнится демонстрация, крепнет революционный гимн! Но вот зацокали подковами казачьи кони, взвились над головами демонстрантов нагайки. Жандармы врезались в шествие. Топот кованых лошадей заглушил песню. Меня оттеснили к тротуару. Вокруг меня окровавленные люди падали на мостовую. Демонстрация растекалась по близлежащим переулкам.
Выбравшись с Невского, я отправился на Васильевский остров к Колпинским — рассказать об увиденном и пережитом во время столкновения с жандармами и полицейскими.
На квартире Александра Егоровича Колпинского собралась революционно настроенная молодежь — студенты, курсистки, типографские рабочие. Сюда, случалось, заглядывал Алексей Максимович Горький. Здесь, в квартире Колпинского, я впервые услышал призывные слова Горького: «Пусть сильнее грянет буря!»
Хозяин квартиры — инженер Колпинский заведовал делами в петербургской конторе книжного издательства Поповой. Кажется, называлось оно «Знание». Колпинский выпускал первые сборники рассказов молодого Максима Горького.
Александр Егорович придерживался передовых, свободолюбивых взглядов. Под стать ему была его жена — Ольга Николаевна, урожденная Полозова. Дочь нашего рославльского мудреца Николая Александровича Полозова окончила Бестужевские курсы и вышла замуж за петербургского инженера Колпинского. Добротой, умом, женским обаянием она скрашивала петербургскую жизнь всему смоленскому землячеству. На квартире Колпинских мы, студенты, под руководством Ольги Николаевны главу за главой изучали «Капитал» Маркса.
Едва я переступил порог, меня попросили «рассказать все, что довелось увидеть на Невском». Во время моего рассказа появился Горький. Он был в длинной черной рубахе. подпоясанной шнурком. Вошел как-то незаметно. чуть сутулясь. Присел на краешек стула и внимательно слушал. Потом осторожно поднялся и, стараясь не нарушить беседы, исчез в кабинете хозяина дома.
Не один я тогда пришел на квартиру Колпинских. И все мы глубоко сознавали: события на Невском — это только предвестие грядущей бури. Начало века сулило великие революционные потрясения.
Поздно ночью, поодиночке, чтобы не навлечь подозрения дворников, покидали мы квартиру Колпинских.
Свободное копирование
