В нашем посёлке был настоящий коммунизм, мы все молодые, одинаковые по статусу и зарплате были лишены зависти, жадности и злости и жили буквально одной семьёй. Семейные пары обзавелись детками, в Калмэ сбежали из лесхозов наши однокурсники
Борис Афанасьев с женой Ларисой и двумя детками, Владимир Сорокин с женой Ниной, выпускницей лесфака, Александр Мигунов с женой Людмилой и сыном Мишей. В наш коллектив влился и однокурсник Любы Лебедевой с женой Людмилой, окончившие БЛТ в 1961 году. с сыночком Димой.
Всем коллективом мы гуляли на свадьбах, отмечали праздники, встречали Новый год в актовом зале предприятия. В коллективе нашлись и певцы, и художники, которые устраивали для детей ёлку, наряжались Снегурочкой и Дедом Морозом, а потом всю ночь веселились у ёлки сами, уложив детей спать...
Большую часть производственного коллектива составляли "дети Великой Отечественной Войны", не пробовавшие в детстве апельсинов, какао, лимонадов, привыкшие к физической работе и ответственности за себя.
В Бармашино в те времена ещё не было телевидения, апельсины тоже не продавались, а чтобы сделать деткам хорошие подарки приходилось бегать в Щучинск на железнодорожную станцию, чтоб «достать» апельсины в вагоне-ресторане. Помню, как мы все дружно засмеялись, когда одна из наших молодых мамочек со вздохом сказала: «Бедные наши дети! Апельсинов вволю не едят!»
Для развлечения на новогодний вечер кроме танцев под аккордеон, "хорового" пения и пышного застолья мы устраивали для себя беспроигрышную лотерею с шуточными подарками, игры по срезанию сувениров с завязанными глазами и розыгрыши...
Я и Зоя, не обременённые мужьями и детьми, были главными организаторами всех застолий, разработчиками меню и снабженцами в отношении продуктов. Перед очередным новогодним праздником председатель месткома поручил мне купить свечи на ёлку (китайские гирлянды тогда еще не были изобретены). Я обегала все магазины, базар, но свечек не нашла. А один из моих товарищей-негодников решил подшутить, посоветовав обратиться к Водолазкину – относительно пожилому технику, сказав, что у него есть... Я, не чувствуя подвоха, спросила: «Николай! У Вас свечи есть?» Он густо покраснел и сказал: «Да, против геморроя...»
В другой раз, придумывая призы беспроигрышной лотереи, мы нашли шикарную пустую коробку от конфет, положили туда кусочки кирпича, а под крышку положили бумажку с нарисованной фигой и надписью: «Ишь, чего захотел!». А билет вытащил Леонид Иванович! Мне стало стыдно, но Степанов весело рассмеялся вместе со всеми «завистниками» к его "выигрышу"...
В 1963 году Леонид Иванович с женой и двумя дочками покинул нашу Бармашку, приняв предложение Комитета лесного хозяйства Каз.ССР. Отъезду наших учителей способствовала не только престижная должность, но и «не климат» для дочек, которые часто болели и получили рекомендацию врачей поискать более тёплое место в Казахстане... Лидия Фёдоровна ушла на работу в КазНИИЛХА, где позже нашла человека, оценившего её, как женщину, и вышла замуж.
Главным инженером стал В.Ф. Бойко. Подруга Галя В., отработав положенные 3 года, уехала в Алма-Ату. Люба Лебедева дождалась своего Роберта Цепляева из армии, и весь коллектив перепился на её свадьбе. Володя Сорокин «родил» дочку Юлю и устроил в Бармашке салют из охотничьих ружей...
А в общежитии остались только я и Зоя... Не буду лукавить, нас любили и уважали буквально все! Руководство - как спецов своего дела, товарищи–мужчины - за пироги, манты и прочее. Их жёны, наши подруги, - за помощь с ребятишками, водители авто - за уважение к их нелёгкому труду на полевых работах...
Я была счастлива и не собиралась покидать место работы, но вмешались обстоятельства: в Алма-Ате скоропостижно скончался мой отец, и возникла угроза, что квартиру «уплотнят», да и мама была в депрессии, а моя младшая сестрёнка всё ещё училась в Ввузе... И я решила расстаться с Бармашкой и всеми друзьями. Моя верная подруга Зоя сказала, что тоже уволится, благо в Алма-Ате у неё тоже мама, младшая сестра и квартира...
В окне поезда мелькали перелески, знакомые станции, на глазах наворачивались слёзы, что я больше не попаду в эти края, а в голове сложились строчки:
Полярной звездою мне Север сияет,
Где милая сердцу Бармашка стоит...
Никто там не помнит меня и не знает,
Как сердце по милой Бармашке болит...
По комнате нашей большой и просторной,
По милым девчонкам, по мискам простым...
По жизни прекрасной, весёлой, привольной
Что песней звучала над бором густым...
В то время у меня ещё функционировала оперативная память, и я запомнила эти строчки без записи...
Свободное копирование
