В 1962 году я попала к Лидии Федоровне Серовой уже в качестве старшего инженера-лесомелиоратора на полевые работы по обследованию земель лесного фонда Заилийского Алатау с целью развития горного садоводства на территории лесхозов. Работа была очень сложной и тяжёлой в физическом плане, а партия состояла из начальника–женщины, 3-х девочек и здоровенного парня – водителя Газ-66 белобрысого Гриши со странной фамилией Капустян. Кроме меня в партии оказалась Зина Л., моя помощница и подружка из общежития Люба Лебедева.
В связи с тем, что областное управление лесного хозяйства размещалось в Алма-Ате, а у Лидии Федоровны было много дел по согласованию материалов, я предложила ей остановиться на квартире моих родителей. Машину со всеми нашими шмутками можно было поставить во дворе, под окнами квартиры, где ночевал наш Гриша, а женщины вполне поместились в комнате моей сестры...
Лидия Фёдоровна была замечательным специалистом, она передала мне весь свой опыт проектирования зелёных насаждений. Она рассказывала мне, что предстоящая работа захватывает и поглощает всего человека, как она с подругой однажды попала в Большой театр и поднимаясь по лестнице, в модном платье и прекрасных туфлях на каблуках, пахнувшая духами «Красная Москва», рассуждала - какую норму навоза надо применить под сеянцы сосны на проектируемом лесном питомнике...
Как начальник парии Лидия Фёдоровна была очень строгой, в чём-то жестокой, но была вынуждена заботиться о нас, чтоб мы не заболели и были сыты. Мой отец очень помог с правильным распределением груза в кузове, устроил для нас подвесную лавку около кабины, чтоб мы сидели, опустив ноги на пол кузова, а не сверху своих постелей, что при длинных переездах было очень мучительно. Лидия Фёдоровна имела прекрасную фигуру, обладала бесспорной женской привлекательностью, что вероятно повредило ей в жизни – она осталась матерью-одиночкой. Ее дочка в возрасте 12 лет жила в Саратове и воспитывалась бабушкой, а к маме приезжала только на зимние каникулы... Поэтому характер нашего начальника оставлял желать лучшего...
Под руководством Лидии Фёдоровны я «заматерела» и в плане полевого обследования, и поэтому на полевой период 1963 года Леонид Иванович предложил мне возглавить новую партию по обследованию территорий под сады уже в Южно-Казахстанской области на территории Угамского лесхоза, добавив, что там я должна провести авторский надзор за выполнением моих проектов Бадамским лесхозом.
Я категорически отказалась стать начальником, пояснив, что мне легче умереть, чем ещё раз оказаться в этой роли. Леонид Иванович спросил, не обижусь ли я, если в качестве начальника парии будет Борис Юрченко, выпускник БЛТ, без высшего образования, и смогу ли я помочь ему в работе? Я не только не обиделась, а очень обрадовалась - Борис был на один год старше меня, а его день рождения был на следующий день после моего. Кроме того, у нас в качестве техника работала его жена Валя, очень добрая и красивая женщина, уже успевшая родить мужу двоих детей.
Я очень хорошо понимала Бориса, который по приезде в Чимкент не имел представления, что ему делать и какие задания давать с утра подчинённым...
Кроме меня в партии был инженер-почвовед, молодой специалист из Воронежского института Витя Т., Роза, выпускница нашего лесфака КазСХИ, техник–геодезист Валя (жена Бориса) и водитель с женой.
Чтоб не оскорблять чувств начальника, который не мог найти в себе силы спросить у меня, что делать, я прикидывалась дурочкой, что я тоже не знаю, и "вроде как" начинала советоваться с начальником.
Когда я предложила сопроводить Бориса в областное управление лесного хозяйства, где надо было первым делом отметиться, он обрадовался и согласился принять мою помощь. Борис пошёл в кабинет начальника, а я осталась болтать со знакомыми женщинами, которые мне сочувствовали ещё в 1961 году. Одна из них сказала, что теперь мне легче с мужем... Я рассмеялась и объяснила, что таким предположением они могут оскорбить Бориса - его жена красавица с молочно-белой кожей, вьющимися светлыми волосами и пышечка. Чимкентские узбеки, сидящие на корточках около своих дувалов, когда видели Валю, вздыхали и цыкали языками, Борис этим очень гордился...
Я думаю, что в то время Борис меня тихо и люто ненавидел, как любой мужчина, который не в состоянии признать, что не умеет и не знает того, что умеет и знает "эта шмакодявка"... Валя очень любила своего мужа и, чтобы помочь ему, согласилась поехать на полевые работы, оставив своего 8-месячного ребёнка на свекровь. А Борис сбрасывал на неё своё настроение и неумение, не понимая горя матери, оторвавшей от груди своего малыша... Мне было жалко Валю, поэтому вечерами, когда она сидела на крылечке лесхоза и плакала, глядя на полярную звезду, присаживалась рядом, развлекая рассказами, и уговаривала не обижаться на мужа, которому сейчас очень трудно...
Постепенно Борис почувствовал себя настоящим начальником и, чтоб доказать, что он умнее меня, предложил сыграть с ним в шахматы. В то время в Калмэ проводились шахматные турниры в зимнее время, а летом в качестве развлечения в минуты отдыха на полевых мужчины играли в шахматы. Для всех вместе главным развлечением были игральные карты – мы играли в дурака, кинг, 66... В шахматы я не умела играть, но часто следила за поединками «гроссмейстеров» и знала, как "ходит" какая фигура...
Я, конечно, была польщена, и Борис через три хода поставил мне «детский» мат! Мы вновь расставили фигуры, и я попыталась уже не допустить промашки на первых ходах. Мне было весело, а Борис с каждым моим бездумным ходом всё больше мрачнел и задумывался и вдруг следивший за нашей партии шофёр, тоже большой любитель этой игры, захохотал и сказал, что Борису пора сдаваться! Это было ошибкой с моей стороны, и я не хотела унижать начальника, но не смогла сдержать своих математических способностей и аналитического склада ума... Больше в шахматы я не играла и наши отношения наладились, хотя он продолжал проявлять ко мне неуважение, как к специалисту, и допускал ошибки в работе... К счастью, наши начальники партии, кроме организационной работы, занимались только геодезией – тахеометрической съёмкой и нивелировкой, где ошибиться невозможно, а проектные решения принимали инженеры-лесомелиораторы по материалам своего и почвенного обследования.
Проектирование зелёных зон городов и защитных насаждений в Казахстане связано с большой сложностью в связи с тем, что процент лесистости территории в шестидесятые годы составлял всего 2,5%, а советская власть и КПСС поставили задачу превратить степи Казахстана в лесостепь с помощью защитных лесных полос, а пустыню покрыть лесами из саксаула чёрного, которые ранее были практически истреблены...
Поэтому разработке проектов предшествовали комплексные и сложные изыскательские работы, которые длились у нас 5-6 месяцев. Изыскательская партия на полевых работах была сродни семье, где главой является начальник партии, а женщины – хранительницами очага и кормилицами мужчин. Хорошая работа и атмосфера такой «семейной» жизни на полевых работах достигается, когда работниками являются семейные пары, поэтому при формировании партии или отряда Леонид Иванович старался соблюсти это "правило". Впоследствии, когда у наших семейных пар в экспедиции подросли дети, то начальники партии брали с собой на полевые работы не только жену, но и детей, и бабушку...
Свободное копирование
