Кроме Егорьевска я ездил в лицейские годы еще к Ходобаям, в их Титово, вернее, к тетушке Аделине Александровне, так как Юрия Юрьевича уже не было в живых. Он умер около 1885 года. Любя тетушку, я не любил его. Одно время он так пристрастился к пиву, что часто хмелел, особенно в компании с преподавателем 3-й же гимназии П.А.Виноградовым, бывшим одновременно и нашим учителем русского языка. Это случалось по вечерам. Как ни уговаривала его тетка не пить больше, он не унимался, продолжая откупоривать бутылку за бутылкой, пока не пьянел. Виноградов был, видимо, крепче и только дремал. Как сейчас помню его огромную фигуру с кудластой головой и пепельно-рыжей бородой, развалившуюся в кресле у стола гостиной, куда оба перебирались из столовой после попойки. Юрий Юрьевич стоял, пошатываясь, у изразцовой печки и с азартом читал мне витиеватые наставления. Он ежеминутно поминал Михаила Никифоровича, ставя мне на вид, что я неблагодарен и не ценю его, истинного благодетеля моего и моих родителей. Так продолжалось час-другой, пока у меня не смыкались от усталости глаза и тетушка не уводила меня спать. Я не раз слышал ее возмущенный голос: "Хоть при ребенке-то постыдились бы!"
Мне было там невыносимо тяжко и нудно, почему я смотрел на квартиру Ходобаев только как на свой постоялый двор, с которого тотчас же бежал в места более любезные.
После смерти мужа Аделина Александровна сама стала управлять имением и умела неплохо хозяйничать.
Титово было куплено у Милютиных что-то очень дешево, с переводом банковского долга. Всего было несколько сот десятин пахотной земли и леса, прекрасный старинный дом первой половины XIX века, с каменным низом и деревянным верхом, с красивой колоннадой в сторону парка. Были липовые аллеи, великолепный фруктовый сад и оранжереи, в которых выращивались персики и ананасы. Тетушка относилась ко мне с нежностью и всегда звала приезжать и жить подолгу.
Иногда приезжал сын Борис, ученик Грабанека, хороший пианист, служивший в сенате и имевший сына Жоржа, помоложе меня. Летом они приезжали всей семьей. Тетушка души не чаяла в своем внучке.
После двух картин Куинджи на сюжет "Березовой рощи"- третьяковской и терещенковской - пошла мода на березу. Я в Титове тоже писал березовую рощу, стараясь не походить на Куинджи. Это было в 1887 году.
Свободное копирование
