Работа в Париже

Глава 36 Работа в Париже

Должность партсекретаря закупочной комиссии предложили мне.

Вспомнив тоскливые взгляды на меня жены и дочерей, я согласился. Поездка во Францию грозила мне большими трудностями в работе, а возможно и неприятностями.

Дело в том, что возглавлять эту комиссию во Франции от Внешторга был назначен Председатель «Автопромимпорта», которого я критиковал на Парткоме. От него в отношении меня можно было ожидать всего самого худшего. Как я ожидал всё так и произошло.

Мне показали в Париже «Кузькину мать» и высший класс подлых приёмов подковёрной борьбы. Будет желание, почитайте мои повести о поездке в Париж.

В Париже я вместе с семьёй поселился в квартире, которая после нашего «закутка» на Студенческой улице показалась нам огромной. Как только были распакованы многочисленные ящики, я в полной мере оценил уникальный дар Лианы Васильевны все предусмотреть для начала нормальной жизни на новом месте.

Немного посуетившись вокруг разбросанных вещей, она ловко сервировала стол с походной снедью.

Всё это было сделано для Председателя закупочной комиссии, который становился в Париже моим руководителем. Это был тот же человек, которого я критиковал на Парткоме в Москве.

Сейчас это был вежливый и обходительный человек, который не поленился встретить меня с семьёй на вокзале и лично показать квартиру в недавно купленном доме.

Возможно, его радушие объяснялось зашифрованной телеграммой из Москвы, за подписью заведующего промышленным отделом ЦК КПСС Вольского о моём приезде? Наверняка всё так и было! Его поведение меня несколько расслабило, так как я готовился к плохому приёму.

Особенно нас всех расслабила трёхлетняя Олечка, которая удобно устроилась у моего нового начальника на руках и радостно что-то стала шептать ему на ухо. Мужчина окончательно подобрел и предложил немедленно ехать осматривать Париж.

В дальнейших наших отношениях я понял, что обиду он не забыл, но до поры до времени это скрывал. Зато его ближайшее окружение, встретило меня хмурыми взглядами. Это не помешало им всем единогласно меня избрать своим секретарём парторганизации закупочной комиссии.

Начав свою деятельность, я с беспокойством оценивал свой нынешний взлёт на вершину партийной власти, и с трудом находил линию правильного поведения с людьми в сложном коллективе. Весь предыдущий комсомольский опыт работы мне совсем не пригодился.

В поезде Москва-Париж Оля познакомилась с маленькой девочкой. Обе мамы тут же на этой почве сплелись языками. Выяснилось, что это семья сотрудника ЮНЕСКО Вячеслава Костикова. Так мы приобрели новых знакомых, с которыми проводили дружеские застолья, за которыми естественно обсуждались проблемы работы.

Слава жаловался мне, а я ему. Однажды в приличном подпитии, Славка Костиков, задумчиво намазывая майонез на мои шикарные белые штаны, сказал:

- Старик! А что ты так суетишься. Другие сидят себе в Париже тихо под сенью высоких покровителей в Москве и радуются жизни. Вот и ты наслаждайся Парижем. Не суетись!

Но я хотел работать, а не просиживать штаны и этой своей активностью раздражал многих людей невыносимо. С приездом «нового»моего начальника всё стало меняться в худшую сторону. Это был отъявленный бездельник, который держал в голове Славкину схему – «расслаблюсь и отдохну!».

Странным образом, моя «суета» перестала нравиться и начальникам строящегося завода КАМАЗ. Начальники из промышленности менялись чередой. Мне приходилось каждый раз вновь подстраиваться под характер вновь прибывшего деятеля.

Промышленники часто бегали ко мне жаловаться на ленивого представителя Внешторга. Я из нейтрала превратился в беспокойную силу для этого лентяя. В результате он перестал себя чувствовать комфортно и из «подтишка» стал жаловаться высоким покровителям в Москву на меня.

Со мной начали сводить счёты , за многолетней давности выступление на Парткоме. Я был весь опутан отрицательной информацией и людской злобой.

Патриотическая задача налаживания выпуска в стране новеньких грузовиков заставляла меня гнать коллектив вперёд. Но «бездельник» не был патриотом. Он был хорошим мастером делать подлости. Как я догадываюсь, именно он пустил слушок, что я в пьяном виде избил свою жену на празднике, который проходил на Посольской даче.

То, что я как конферансье вёл там со сцены концерт, слушок этот не опровергло. И за мной потянулась знаменитая «шуба» из анекдота – «То ли он украл, то ли у него украли!». Эта «шуба» выплыла за мной даже в Москве при устройстве на работу после заграничной командировки. К счастью на мою дальнейшую карьеру «шуба» не повлияла, но нервы попортила.

От всего этого проживания в Париже остались воспоминания о знакомстве с семьёй Славки Костикова и операция по поводу рака груди моей жены. Пришлось мне за эти годы вываляться в пакости подлых человеческих отношений достаточно. Но всё это меня не сломило. Как и почему это со мной не произошло, не знаю.

Операцию жене, которая стоила в Париже очень дорого, оплатило Посольство. Затем последовал длинный реабилитационный период жены, который оплатила фирма «Рено». Сюда входило тридцатидневное щадящее радиоактивное облучение, массаж, лекарства. Всё бы ничего, но психика жены весь этот напряжённый период выдерживала с трудом.

Подарком судьбы за эти треволнения было известие о выделении мне квартиры в Орехово-Борисово. Рад я этому был страшно. Командировка приближалась к завершению, а возвращаться мне с семьёй было некуда. Накопленные во Франции деньги мы вложили в кооперативное строительство дома возле Киевского вокзала, срок окончания которого ожидался только через два года.