*****
С увольнением из КММУ у меня действительно появились сложности. Во-первых, я здесь получил комнату; во-вторых, руководил тут оркестром; в-третьих, заключил с предприятием договор на три года, за что получил деньги — так называемые подъёмные; в-четвёртых, неудобно было перед снохой Люсей, которая когда-то приложила усилие, чтобы устроить меня сюда на работу. Чувствовал я себя очень скверно.
В середине сентября, наконец, решился зайти с бумагой, взятой из ПСО-35, и своим заявлением к Береславскому. Если скажу, что он не захотел меня слушать, это будет неправда. Он меня внимательно выслушал, посмотрел на мои бумаги и, похоже, не знал, какое принять решение. Потом спросил:
— Может, у вас есть какие-то проблемы по работе в цехе?
— Нет. По работе нет. Зарплата не устраивает.
— Вы же только приехали на Север, и зарплата, естественно, меньше, чем у старожилов.
Я молчал.
— А как быть с оркестром? На кого бросаете ребят? — продолжал вопрошать БАМ.
В мою пользу ни одного довода. Я понимал, что сейчас он мне задавал самые лёгкие вопросы. Я и без того чувствовал себя, если мягко сказать, каким-то несерьёзным человеком, но идефикс о переходе на новую работу не давала мне покоя ни на минуту. Я просто зациклился на этом.
— Идите на работу и хорошенько подумайте.
Я забрал заявление и вышел. На душе остался неприятный осадок из-за отказа. Что делать дальше, я не знал.
Прошла неделя или немного больше. Вдруг от ребят узнаю, что Береславский уехал по каким-то вопросам в Тюмень, и исполнять свои обязанности поручил главному инженеру управления Владимиру Павловичу Атанову. Я пошёл к нему на приём. Последний шанс. Обликом Владимир Павлович чем-то походил на Антона Павловича... Чехова — умные глаза, борода клинышком, только не хватало лорнета. Я подал ему документы. Он прочитал, затем посмотрел на меня, потом ещё раз вчитался, после этого встал с кресла и прошёлся по кабинету.
— Подпишите, Владимир Павлович, — не выдержал я, — эта организация находится рядом возле дома, где я живу. А во-вторых, я вырос с детства на реке и сейчас хочу работать рядом с водой, строить причал.
Этот довод я придумал неожиданно, только сейчас, и совсем не ожидал, что он окажется столь убедительным. Атанов сел в кресло, взял ручку и, не глядя на меня, одним махом подписал моё заявление. Как же я был благодарен этому человеку!
В отделе кадров мне сразу выдали обходной лист, я его подписал у Князева (когда бригадир подписывал листок, я заметил на его лице ехидную кривую усмешку), потом подписал листок в профкоме и на складе. Аппаратуру мне удалось передать Коле Моисееву, одному из моих гитаристов (он есть на фото). Денежную компенсацию, выданную мне при заключении договора, у меня удержали из зарплаты. В общем, никому ничего должен не остался.
1 октября я сдал обходной листок в отдел кадров Нине Петровне Кузяевой, и вскоре трудовая книжка и справка о том, что я заработал одну «полярку», находились у меня на руках. Но на этом мои перипетии не закончились. Дальше было не менее драматичное трудоустройство в ПСО-35.