Мне представляется сомнительным, чтобы Турция, как бы ни была велика её материальная зависимость от Германии и как бы она ни находилась под гипнозом германской непобедимости, решилась связать свою судьбу с ней при самом начале войны, не выждав для выбора своей ориентации, чтобы ход военных действий обозначил определенно, в чью сторону клонились весы военного счастья. Эта вполне естественная осторожность в вопросе первостепенной важности для самого существования Турции привела бы к тому, что при затяжном характере, который приняла война вследствие отсутствия быстрых и решительных побед Германии, на которых был построен германский план европейской борьбы, Турция, весьма вероятно, воздержалась бы от участия в ней и этим в значительной степени способствовала бы её более скорому и благоприятному для России окончанию. Всё это учитывалось, без сомнения, в Берлине, и находчивость и быстрота, с которой Вангенгейм выполнил свою задачу, сослужили Германии большую услугу. Из всех боевых германских дипломатов посол в Константинополе был, несомненно, наиболее удачливым.
Зато в тех европейских государствах, которые были связаны с Австро-Германским союзом определенными договорными отношениями и где достижение целей германской политики было подготовлено долголетней и сложной дипломатической работой, Германия не только их не добилась, но натолкнулась на положение, которое исключало всякую возможность успеха. За эту неудачу прежде всего была ответственна Австро-Венгрия, обнаружившая по отношению к Италии и Румынии нежелание считаться с выговоренными ими правами и стать на путь каких бы то ни было уступок как раз в ту минуту, когда она более всего нуждалась в их содействии. И тут берлинский кабинет, отрекшийся от своего естественного права политического руководства, оказался бессильным сломить упорство и исправить ошибки своей союзницы. Ввиду этого римский и бухарестский кабинеты могли с полным правом, основываясь на тексте договоров, отказаться от своих обязательств и остаться нейтральными, несмотря на все усилия германских дипломатов в Риме и щедрые их посулы в Бухаресте.
Кроме формального права, на решение итальянского и румынского правительств повлияло присоединение Великобритании к Франко-Русскому союзу, придавшее ему недостававший элемент морской силы и сделавший его непобедимым в длительной войне. Нельзя также забывать, что Италия вышла из периода германофильских увлечений Криспи сильно разочарованной. Эти увлечения не дали ей никаких выгод, колониальных или иных, и привели её к тяжелому экономическому кризису. В силу закона реакции она охотно пошла навстречу попыткам дружественного сближения со стороны г-на Делькассе, а затем через несколько лет и России. В Румынии произошло нечто похожее на это. Как я упомянул, говоря выше об отношениях России к этой державе, в Бухаресте правительство и общественное мнение убедились в справедливости русской точки зрения относительно невозможности достигнуть национального объединения иначе, как при содействии русского правительства. Поэтому ко дню объявления нам войны Германией и Австрией не оказалось в Бухаресте, кроме короля Карла и нескольких неоконсерваторов партии Карпа и Маргиломана, никого, кто бы считал себя связанным договором с Австро-Венгрией, и Румыния, по примеру Италии, объявила о своём нейтралитете, не поддавшись соблазну посулов берлинского кабинета вознаграждения за счет России в виде присоединения Бессарабии. В эту пору, и даже ещё позже, в Бухаресте понимали, насколько подобный подарок был опасен, и желающих идти на эту приманку не нашлось. Надо было без малого три года большевистского хозяйничанья в России для того, чтобы грубое отторжение крепко сросшейся с русским государственным организмом молдаванской окраины сделалось возможным.
Развал Тройственного союза и отпадение от него Румынии, вызванные великой войной, были фактами, благоприятными для держав Согласия. С другой стороны, Германии и Австро-Венгрии было невозможно при этих условиях вести борьбу, не заручившись союзниками на Балканах. Уловление Турции в германские сети совершилось легко и быстро, но этот успех мог приобрести всю свою ценность только в том случае, если бы за ним в скором времени последовал подобный же успех в Болгарии, для полного защемления Сербии. Эта задача оказалась несколько сложнее первой и потребовала более долгого времени, но благодаря содействию Фердинанда Кобургского, она не оказалась неразрешимой, и освобожденный Россией болгарский народ, послушный своему немецкому государю и правительству, подобранному для нужд германской политики, вступил в ряды врагов своей освободительницы.
Свободное копирование
