28 мая.
Сегодня много работал. Кончил Бернсторфа, записал все цитаты. Начал Чернина.
Паспортов еще нет. Она тянет. Начинаю беспокоиться.
Получил ответ из Москвы — ответ на обвинения в растрате. Все-таки не раскаиваюсь, что написал. Предстоящий приезд Л. меня не радует. Как хорошо так жить, как теперь. Прелесть. Работа. Одиночество. Независимость.
Нос выздоровел. Харкаю, но значительно меньше.
Кругом не завожу никаких знакомств. Разучусь говорить. По получении паспортов стану обедать в торгпредстве. Пореже встречаться с компанией.
Пригласил на сегодня Р[о]з[ита] и Стр[емоухова]. Не пришли. Гулял один, но вышел позднее, так как ждал их. До леса не дошел, но около пруда гулял. Красота! И какая погода все время! Прелесть.
По дороге много думал о М[ане] — единственном человеке, которому был бы бесконечно рад. Я ее, действительно, люблю какой-то возвышенной любовью, мою милую, прекрасную, умнейшую М[аню]. Ответит ли она мне? Настроение не такое радостное, как вчера. Зато более углубленное и романтическое.
Последние дни у меня заболели глаза. Должно быть от перенапряжения.
Читал сегодня речь З[иновьева] на съезде. Демагогия! Пошлая эпоха эпигонов.
Сегодня в голове долгое время гулял мотив: «О, романтическое детство, милые иллюзии и прекрасные праздники! Вы, вместе с друзьями детства, исчезли навсегда! Суровая жизнь изорвала все ваши нежные узоры! Бедный папа, милые родные! Где ты, славный Илья пророк, где ты, бесстрашный казнитель неправедных царей!»
Свободное копирование
