31 января.
Последний день января. Время течет все так же нудно, серо, однообразно. Прошел уже месяц 22-го года, а впереди ни просвета. Надоело все до зарезу. Ничто и никто не манит. Пусто. Гадко. Институт кр[асной] профессуры переживает первые дни. Оценивают слушателей. Куда я попаду, не знаю. Кажется, не в старшую группу. Меня это мало волнует. Меня больше всего интересует ВТУ. И сам не знаю, чему больше радоваться, если попаду во 2-ю группу или нет. Мой дальнейший жизненный путь, если у меня таковой будет, предначертан. Он идет по пути естественных наук, но отнюдь не политических. Они мне противны. И противеют все больше с каждым днем. Я внутренне дрожу только, удастся ли окончить ВТУ. На год я из-за проклятого коллектива свердловских идиотов и лицемеров опоздал. Как не хотелось бы больше опоздать. Эта мысль меня все больше мучит. Иметь уже раз и навсегда ремесло в руках и зажить независимо от всяких [чужих] воль и птицегонов. И куда-нибудь поехать. Подальше от схоластики, подальше от варварства. Хотелось бы произнести: «О, господи, помоги мне, слабому». Вот я сегодня выступил по вопросу о внеэкономическом или экономическом характере насилия крепостного права. Пока выступаешь, волнуешься, а потом такое же чувство, как будто онанизмом занимался. Кого это интересует — спор о значении слов пророка аллаха — Маркса. Схоластика, да и только. Я переживаю то же самое, что изучая талмуд. Весь мир живет, двигается, делом занимается, а мы в нищенской, дикой, оборванной России тратим свои силы на объяснения такого и такого-то акта Бориса Годунова с точки зрения марксизма.
Треплемся, изучая философские системы, ни одним философом не признанные (диалектический материализм), и отлучаем от церкви всех, с нами несогласных. А на сто тысяч жителей у нас один автомобиль, в Америке же — десять тысяч. Там, однако, ни о Марксе, ни о ценности и цене знать не хотят. Просто препротивно. А Покровский пророчит меня в одного из создателей марксистской исторической школы. Господи, спаси и избавь!
Хотелось бы просто бежать подальше от всей этой истории. Родился я под несчастной звездой, да и только. Получить религиозное воспитание, будучи атеистом от роду. Работать на поприщах, тебе просто противных. Жить одиноким, окруженным противными тебе людьми. Или это результат своей слабохарактерности, неумения бороться с окружающей средой. Но ведь так бороться, как я, никто не боролся, но вышла-то из всей этой борьбы чепуха. Свое счастье я испортил, бобылем по миру шатаюсь. Без родных и близких, кроме двух-трех хороших друзей. Будь оно проклято.
Вчера наконец написал родителям в Ригу. После шестимесячного перерыва.
Свободное копирование
