Присяга - 3

* * *

Небось, с полчаса прошло, как припухаю я в "Зале ожидания". Сижу, как дурак... впрочем, каждый сидит так, как умеет. Неужели надо мной так подшутили? Или про меня забыли?! А я жду... терпеливо. Не зря Граф имел мнение, что

"Изо всех добродетелей в этом мире хуже всего вознаграждаются кротость и терпение!"

-- Эй, Монтекриста! Не спишь?.. Правильно... Давай-давай на Присягу канай! -- шепчет, заглядывая в "Зал" оголец по кликухе Шатун. Бреду за Шатуном налево от "Бульвара" по "Светлому пути", -- так называется темный коридор перед умывалкой и сортиром на шесть очков. А пойдешь по "Светлому пути" дальше - там "Конец света" -- перегородка с запирающейся дверью, потому что этот вонючий аппендикс без окна, возле уборной, предназначен не только для хранения ведер и тряпок, но и для одиночного содержания в темноте провинившихся, тогда, когда карцер в прокуренной дежурке занят. А направо от "Бульвара" -- коридорчик, который называется - "Дорога к счастью" и ведет он в столовую. Все коридоры в ДПР называются по кинофильмам.

Штрафники, которые в мертвый час полы моют, выносят из столовой "Идолище поганое" -- большой гипсовый бюст Сталина, ставят его в умывалке в раковину, а сами, с тряпками в руках, остаются на стрёме у коридорного перекрестка. На Присягу посторонних не пускают. Если появится воспитатель у входа на "Бульвар" -- проатасят. Кроме Шатуна в умывалке еще трое огольцов: Хан, Америка и глава комиссии Присяжных - долговязый Макарон. Присягая перед ними, я присягаю перед всеми чесеирами СССР! Тут не до смеха: Присяга дополнительная, из-за того, что предыдущую Присягу нарушил. А что за это будет? Но, взглянув на улыбающегося Макарона, я успокаиваюсь: бить по-отечески ремнём не будут. Огольцы посерьезнели и Макарон командует:

-- Ну-ка хляй с-сюда Монтек-криста! Вот, перед вами, - народный просветитель... А ну, выд-давай обряд по полной норме Прис-сяги!

Макарон заикается слегка. Ну, раз с обряда начали - значит, не будет "разборки"! На душе становится спокойно. Встаю на табуретку, как на пьедестал, торжественно мочусь на голову Великого Вождя. Не зря терпел перед Присягой. Потом долдоню лозунги, которых в ДПР навалом. Для нашего перевоспитания. А к каждому лозунгу - подначку присобачиваю такую, что любой лозунг, привычно гипнотизирующий миллионы людей, становится, до смешного, глупым. Мы эти подначки все выучили еще к первой Присяге и теперь в каждом лозунге сидит и подначка. А сгальнее, если новую подначку придумаешь. Для начала собственную подначку декламирую:

"Все лучшее - детям!" Вот например:

Надежный, как кича, наш де-пе-эр!

Хмыкнули огольцы - понравилось! А для автора понимание его творчества - дорогОго стоит! Потом я, как из пулемета, барабаню все лозунги подряд с общеизвестными подначками. Знаю, что их Макарон сочинил. Он и настоящие стихи пишет. Красивые, умные. Но, на наш пацанячьий вкус, - очень уж... сентиментальные. Но сейчас не до поэтической критики: захлебываясь от спешки шпарю:

Шаг влево, шаг вправо - стреляет конвой!

"Партия - наш рулевой!"

Сели партийцы народу на спины:

"Партия и народ - едины!"

"Пролетарии всех стран, соединяйтесь!",

И по этапу в Сибирь отправляйтесь!

Славит себя ублюдочный сброд:

"Да здравствует советский народ!"

В концлагерях миллионы людей -

"Жить стало лучше, жить стало веселей!"

В ДПР-е в каждой комнате и в коридоре - лозунги. И к каждому лозунгу подначка такая, чтобы лозунг оставался без изменений. Тогда лозунг вызывает в памяти подначку и действие его становится с точностью до наоборот. Огольцы говорят, что это - "ассоциативное мышление". Выдав скороговоркой с полдюжины лозунгов, я начинаю повторяться и спохватываюсь: кажется, лозунги кончились! Но тут вспоминаю про подначку сочинённую Мангустой, которой он со мной поделился. Подначка не обычная, восточная и декламировать её надо с восточным акценом:

Городской баран, деревенский баран -

Все попали в один казан!

И барбаранят на весь улус:

"Да здравствует союз

Рабочих и крестьян!"

Заржали огольцы - новенькое всегда забавно. Чувствую - время закругляться и выкладываю "под занавес" свои, только что сочиненные в "Зале Ожидания", стишата:

Прикатило к нам "Колесо Истории"

По прогулочной территории.

Стишок не по лозунгу, а по картинке, но огольцы уже разошлись и ржут так, что дежурный, сгорая от любопытства, заглядывает и просит, чтобы тише ржали, а то уже и на "Бульваре" ржачку слышно.

Закончен сгал. Спрыгиваю с табуретки, споласкиваю бюст, отдаю дежурным. Теперь - главная часть Присяги - Клятва. Встав на коленки я, вслед за Макаронном, повторяю торжественные слова Клятвы о верности Присяге:

"Я - чесеир Советского Союза - перед лицом всех чесеиров клянусь, что буду твердо и неуклонно, с оружием и без, тайно и открыто, словом и делом, до последнего дыхания, до последней капли крови бороться за свободу России от власти коммунистов и их приспешников. И если предам я другого чесеира делом или бездействием, под пыткой или проболтавшись, то пусть постигнет меня смерть от руки чесеира! Долой СССР! Смерть НКВД!! Да здравствует Россия!!!"

Эта присяга - не пионерская игра "Звездочка". Это - на большом серьёзе... Макарон легко поднимает меня с коленок. Сейчас я Клятву подтвержу подписью. Протягиваю левую руку и зажмуриваюсь от предчувствия боли. Хан достает из кармана что-то острое, втыкает в палец. Макарон вынимает из-под рубашки "Подписной лист" -- лист бумаги на котором бурые пятна. Под каждым пятном значёк, значение которого на другом листе. Я делаю отпечаток пальца кровью. Ранка на пальце болит, кровь капает, я ее слизываю - во рту тошнотно солоноватый вкус.

-- "Клянусь своею кровью, что всегда и везде буду мстить за кровь моих родителей!" - подтверждаю я словами свою подпись под Клятвой под диктовку Макарона. А кровь все капает, -- Хан глубоко ковырнул. Сердобольный Америка находит какую-то замызганную тряпочку, отрывает полоску, бинтует палец. И теперь весь палец болит. Но я вида не подаю... Это - что! В сравнении с огольцовской Присягой, пацанячья Присяга - сгал! У огольцов Присяга серьёзная. Там проверяют на умение любую боль вытерпеть. Чтобы на допросе не расколоться. Не на Вождя там писают, а на крови клянутся. И не по капельке, как у пацанов, а наливают кровь в стакан, разбавляют водой и пьют по очереди. Чтобы быть одной крови, как родные братья. Так братались викинги. В огольцовской Присяге говорится об обязанности нас, пацанов, воспитывать. Уважаем мы огольцов и любим, как братьев старших.

Присягу закончили вовремя: звенит звонок - подъем. После мертвого часа все бегут в уборную. Макарон доверительно берет меня за плечи и говорит, заикаясь:

-- Г-гордись званием чес. Нет в России звания п-почетнее, чем звание - враг н-народа! Это звание лучших с-сынов России! Г-гордись родителями! П-помни К-клятву!

А когда мы выходим из умывалки, Макарон останавливается и говорит:

- О к-коммунизме и я м-мечтаю. Но м-молчу об этом, чтобы не помогать тем, кто этой мечтой загоняет народ в рабство. О коммунизме поговорим, когда советской власти не будет. Она - единственное препятствие на пути к коммунизму! П-потомки нам памятники поставят, если освободим Россию от П-партии и энкаведе. Ес-сли с-смогу, с-сам, хотя бы одного партийца или энкаведиста... з-зубами з-заг-грызу!.. З-за коммунизм! За надругательство над мечтой человечества!!

"И хотя он произнес эти слова с величайшим хладнокровием, в его глазах мелькнуло выражение жестокой ненависти"