* * *
Было у меня когда-то несколько друзей из еврейских семей. И часто обескураживал меня резкий контраст их поведения. То ли воспитание такое, то ли, это от природы? Но робкие, деликатные еврейские пацаны, попав в серьезную переделку, вдруг становились дерзкими, несгибаемо гордыми, не ведающими страха. И если только что, в дружеской обстановке, они миролюбиво шли на компромиссы и добродушно реагировали на подначки, то, всерьёз оскорбленные, перли они буром, не считаясь ни с кем, ни с чем. Таким был в ДПР грустный пацаненок - Изя Гохберг.
Грустные глаза у всех евреев. Говорят, в них застыла многовековая печаль об утерянной родине. Но глаза Изины были печальнее, чем у всех евреев от Авраама до Чарли Чаплина. Тосковал Изя не только по родителям, но и по музыке и своей скрипке, сделанной знаменитым мастером, которую конфисковали чекисты, как орудие шпионажа. До ареста родителей был Изя победителем краевого детского конкурса скрипачей и готовился к конкурсу в Москве.
Кликуха к Изе не липла, и остался Израэль -- Изей. Наверное, потому, что странное имя его уже звучало, как кличка. В пацанячьем гвалте выяснения отношений, Изя предпочитал застенчиво отмолчаться, а если подбрасывал в разгоревшийся спор реплику, то пацаны либо от хохота покатывались, либо умолкали, с недоумением глядя на изысканно тонкое лицо Изи, осененное печальными, бездонно черными глазищами, -- так остроумны и неожиданны были его короткие реплики. Однажды воспитатель, по кликухе Конопатый, не со зла, а по дурости природной, захотел поизгаляться и спросил Изю:
-- А ты чо думашь, еврейчик, о русском лозунге: "Бей жидов, спасай Россию!"?
-- Думаю, -- это узе устагъело... надо узе пгъизывать: "Бей жидов и конопатых!" -- ответил Изя так серьёзно, что Конопатый простодушно удивился:
-- А за что - конопатых-то?
-- А за то же... -- вздохнул Изя, -- их поменьше... значит, -- бить легче...
Поморгал Конопатый озадаченно и мотнув головой, будто лошадь, отгоняющая слепня, заржал удивленно:
-- Хы-ы-хы-хы-хы!... хитёр, жидёнок!!.. - но, почему-то, даже подзатыльника не дал Изе.
Намедни проводил Гнус политинформацию. Усыпляюще монотонно читал бредятину по журналу "Коммунист". А мы, как обычно, пребывали в лекционном офонарении с вытаращенными глазами и отключенными сообразиловками, чтобы на лабуду не расходовались. И чего Изе приспичило в окно смотреть!?
Хриплый голос Гнуса обрывается, тусклые зенки его фокусируются на Изе.
-- Чо, еврейчик, заскучал? А-а?? - елейно ласково интересуется Гнус. -- Не хотишь, слушать про Карла Маркса?! - а это уже со злобой...
-- Хочу! - как на пружинке подскакивает Изя. - Хочу, потому что Кагъл Магъс, как и я, -- тоже евгъей!! -- почти шепотом заканчивает Изя, побледнев, но упрямо глядя в пустоту гнусовых гляделок.
-- Ах ты... выб... ублюдок!! Ишшо глазами язвит!! Ты што-о-о сказал?? А ну - повтори!!...
-- Я - евгъей, как и Кагъл Магъкс! - чеканит Изя, а на побледневшем лице его в контрастно почерневших глазищах, полыхает фанатичное пламя борца за идею. У нас, как стон, вырывается сочувственный выдох. Знаем, как звереет Гнус, если видит, что его не боятся, потому что весь смысл его гнусной жизни, заживо разлагающейся в тщедушном теле, в том, чтобы наводить страх на людей, попавших к нему в зависимость.
-- Ты -- жидовский выб... ублюдок! А Карл Маркс - немец и вождь мирового пролетариата! - Будто бы спокойно цедит Гнус. - Щас я помогу тебе это запомнить... Иди сюда!!
Изя подошел и Гнус, профессиональный палач, двумя ударами, по голове и по ногам, сбивает Изю с ног и прыгает каблуком сапога на хрупкую кисть левой изиной руки. Не столько ушами, сколько напрягшимся нутром своим чувствую я, как будто бы не у Изи, а у меня хрустят под кованным каблуком гебистского сапога тонкие косточки на пацанячьих пальцах. Резко всплескивается пронзительный крик Изи и обрывается в его беспямятстве...
-- З-з-запомнит, ж-жиденок... Ишь, на скрипочке играть хотит... Не-е, кайлом будешь мантулить!... - хрипит Гнус, скрипя вонючими гнилыми зубами. И рявкает: -- Я научу вас свободу любить! Все вы, контра, лагерная пыль!!
Мы молчим. И угрюмо густеет над нашими остриженными головами унизительный животный страх. Тот страх, который день за днем и год за годом воспитывает Партия в каждом жителе страны советской. Страх отупляющий, страх оглупляющий, страх, который нужен в стране страха для животной покорности народа, состоящего из запуганных скотов и злобного зверья. И всё отчетливее ощущаю я, как катится страна советская в дикий беспредел чёрного рабства, где будут жить и властвовать злобная чернь и садисты уголовники.
Во Владивостоке преподавателей университета арестовали ВСЕХ, вместе с ректором, хозчастью и полненькой, но очень близорукой библиотекаршей Раисой Моисеевной Лурье, а университет закрыли. В огромное здание университета - самое большое здание Владивостока, -- въехало самое главное и самое большое учреждение -- НКВД, которому стало мало других четырех больших зданий в городе. НКВД - самое авторитетное и самое загруженное работой учреждение! Оно создаёт то, что всего нужнее для рабства -- страх! Зачем рабам науки? -- им нужны лозунги, славящие Сталина, чтобы проникаться чувством своего ничтожества и "каплей литься с массою", как написал талантливый, но очень холуйствующий поэт.
Но! -- среди дурацких плакатов, для безмозглых, попадаются и любопытные, над которыми можно думать. В прогулочном дворе висит плакат на фанере с изображением красного колеса, которое с крутизны катится. А человечки в буржуйской одежде на пути колеса стоят, остановить его пытаются. И хотя нарисованы эти человечки маленькими, щупленькими: царские генералы, казачьи атаманы, буржуины и капиталисты, попы и журналисты,-- но видно, что безрассудно храбрые они, раз стоят на пути громадного красного колеса! А если бы они подумали, то поняли, что катится это колесо туда, куда надо -- в пропасть! И зачем ему мешать?
Этот плакат - иллюстрация к словам Сталина: "Колесо Истории невозможно повернуть вспять!" И все было бы по-советски заурядно, если бы на Колесе Истории не нарисовал художник символы СССР: серп и молот. И понятливые секут: это же Сесесерия в пропасть покатилась!!... А мы, чесы, -- самые понятливые в СССР! И стало это Колесо для нас загадкой: не мудрое ли это пророчество смелого художника? А ведь этот плакат перерисован с обложки журнала "Крокодил"! - его же весь мир видел!! Но советские люди трусливы и тупы -- без понятия о юморе. Кто-то сказал про таких: "они смотрят и не видят, слушают и не слышат, потому что, не люди, а скоты".
Свободное копирование
