Балы на Арбате
Несколько раз в зиму отец устраивал балы для дочерей. Буфетчик Максим освобождал себя тогда от всяких обычных трудов и дня за два погружался в приготовления. Доставали из кладовой ценный хрусталь и севрский фарфор. На парадной посуде, изготовленной по специальному заказу мамочки, красовались ее вензеля. По обычаю того времени дом и домашнее имущество почиталось жениным достоянием. Это держалось не по одной только почтительности к супруге. В купеческой среде, где удачу в делах всегда подстерегают деловые осложнения и никто не застрахован от возможной несостоятельности в будущем, считалось благоразумным иметь дом на имя жены и за ней записывать всю обстановку. Обыкновенно, скажу уж кстати, владелицы дома означались дощечкой у ворот, с другой стороны которых на симметричной дощечке во всеобщее сведение стояли слова: "свободен от постоя". Это значило, что за дом внесена некоторая сумма на содержание воинских казарм -- добровольный налог, освобождавший от натуральной повинности по расквартированию воинских частей. Но возвращаюсь к приготовлениям к балу. Хлопотно было с освещением. Электрического ведь не было еще. Надо было во всех многочисленных люстрах и канделябрах установить свечи да соединить их зажигательным фитилем, чтобы в вечер бала быстро осветить все помещения. Надо было особенно внимательно проследить за вертикальной установкой свечей, чтобы они не капали на танцующих. В красной гостиной устанавливалась "горка", т. е. высокий стол под сандвичи, фрукты, конфеты, вина и прохладительные напитки. Садовник привозил из Жуковки цветы. Фрукты брались у Филиппа Семенова на Маросейке, но наш визави, колониальный магазин Нечаева на углу Арбата и Калашного переулка, удерживал за собой всю поставку закусок. Конфеты и торты тоже поставлялись арбатским кондитерским магазином Флейша, имевшим ценивших его клиентов не в одной только нашей части города. Звезда Ламановой, блистающая сейчас в Париже, тогда еще не всходила на московском горизонте. Нарядами дамскими тогда правила фирма Минангуа, державшая свою мастерскую на Кузнецком. В день бала представительницы дома этого являлись "работать" в комнату барышень. Туда же приходил парикмахер Агапов. Долговязый брюнет с усиками, этот Фигаро со Сретенки, побывавший уже у других барышень, приглашенных к балу, своими рассказами об их приготовлениях поднимал настроение до большого напряжения. Настройщик настраивал рояль, а перед самым съездом гостей являлся во фраке изящный тапер итальянец Финоки и для пробы рояля бойко проигрывал мазурку. Съезжались все родственники и знакомые. Были такие гости, которые показывались только на этих балах. Например, игравший на балу обыкновенно ответственную роль дирижера танцев, молодцеватый уланский офицер Комаровский, в другое время у нас не показывался. Пока молодежь танцевала, пожилые гости сидели в гостиных. Мужчины разговаривали у отца в кабинете. Игроки состязались в соседней комнате в бильярд, единственную, кажется, игру, в которую отец охотно и с увлечением играл. Карты у нас не водились. Танцующие разъезжались перед утром.
На следующий после бала день, в пятом часу, молодые люди, бывшие на балу, заезжали с благодарственным визитом и оставляли карточки свои, т. к. приема не полагалось. Впрочем, самые близкие завсегдатаи все же поднимались наверх, но позже, к вечернему чаю. Обменивались впечатлениями и наблюдениями, решали, кто из девиц имел наибольший успех, смеялись над веселыми эпизодами.
Свободное копирование
