На следующее утро, когда я вновь по вызову спустился вниз, я застал Трилиссера в его приемной комнате одевающимся.
– Вы пойдете сейчас вместе с мной, - приказал Трилиссер.
Я шел по коридору за этим маленьким человеком, едва доходившим мне до плеча. Стоявшие на лестницах дежурные коменданты здоровались с ним и, вопреки обычаю ГПУ, пропускали, не требуя предъявления пропуска. Мы вышли на Лубянскую площадь и уселись в жидавшую машину. Рядом с шофером сидел сотрудник оперативного отдела, несший охрану Трилиссера. Машина плавно тронулась и, спустившись по Софийке, свернула к Театральной площади, где на минуту задержалась вследствие движения на площади. Впереди нас стояло несколько машин, тоже ожидавших проезда. В одной из них сидел полный мужчина с монгольским лицом. Рука обнимала сидевшую рядом пышную блондинку.
– Ха-ха, наш Фын после китайской революции отдыхает, - усмехнулся Трилиссер, смотря на "монгола". - я-то думал, что он на даче.
Я наклонился, чтобы лучше разглядеть Фын-юнга, тогдашнего коммунистического генерала, приехавшего в Москву изучать ленинизм на практике, но машина уже тронулась, и я лишь успел заметить жирный затылок китайского генерала.
– А почему он не возвращается к своей армии в Китай? - спросил я Трилиссера.
– Коминтерн представил большую смету для его армии в Политбюро, и Фын ждет денег, - ответил Трилиссер.
Через несколько минут мы подъехали к громадному зданию Коминтерна, и Трилиссер велел шоферу остановиться. Наружную охрану несли войска ГПУ. Внутри распоряжались наши чекисты. Распорядок такой же, как в здании ГПУ. Мы поднялись по лифту на четвертый этаж. Прошли ряд коридоров и вошли в комнату, на двери которой стояла надпись "Международная связь, Пятницкий". Нас встретила молоденькая блондинка, говорившая с немецким акцентом, и пропустила в кабинет Пятницкого.
В небольшой, продолговатой, бедно обставленной комнате, у окна стоял большой грузный мужчина, лет пятидесяти. Он нервно говорил по одному телефону и одновременно кого-то слушал по другой трубке. Это и был реализатор международных заговоров и революций Пятницкий. Кивнув нам головой, он продолжал с кем-то говорить по-немецки. Наконец, улучив момент, он обратился к Трилиссеру.
– Начинайте, Михаил Абрамович, я вас слушаю. Трилиссер представил меня и предложил изложить план поездки через Афганистан в Индию. Я начал рассказывать о состоянии границы СССР с Афганистаном, описал положение охраны дорог в Афганистане и, наконец, перешел к независимым племенам Северо-Западной Индии. Но Пятницкий уже с первых слов моего доклада повернулся к нам спиной и опять занялся телефонами. Я продолжал рассказывать и вместе с тем думал. К чему это? Ведь он все равно меня не слушает. Но я был сильно удивлен, когда в конце доклада он повернулся ко мне и стал задавать вопросы по существу моего рассказа.
– Я внимательно вас слушал и пришел к выводу, что практикуемый нами морской путь проезда в Индию значительно проще и безопаснее, чем путь через Афганистан. В самом деле не лучше ли поехать в Америку и, взяв там пароход, прямо же ехать в один из индийских портов? А, впрочем, мы пригласим его самого, и пусть решает как лучше, - сказал Пятницкий и позвонил.
– Попросите сюда товарища Роя, - обратился он к вошедшей секретарше.
Так вот кто собирался в Индию. Сам вождь индийской компартии, член Исполкома Коминтерна Рой. Вот почему этим делом занялся сам Трилиссер и требовал гарантии безопасности. Через несколько минут вошел высокий, еще молодой человек со смуглым лицом и сильно развитой фигурой спортсмена. Рой молча сделал общий поклон, уселся. Мне предложили вновь повторить свой проект. Пятницкий, как и в первый раз, возражал мне и считал водный путь наиболее удобным.
– Решайте, товарищ Рой, как вы предпочитаете ехать, - обратился к молчавшему все время Рою Пятницкий.
– Я бы предпочитал поехать с советским паспортом до Кабула, а уж оттуда друзья помогли бы нелегально пробраться в Индию, - ответил Рой.
Опять началась дискуссия, продолжавшаяся около получаса. Большинство склонялось к моему предложению.
– Хорошо, я хочу еще раз обдумать. Зайдите, товарищ Агабеков, ко мне в гостиницу "Люкс" послезавтра, и я вам дам окончательный ответ, - решил Рой.
При выходе из здания Коминтерна Трилиссер задержался на лестнице и внезапно обратился ко мне.
– Скажите, что вы думаете о поездке Роя в Индию?
– По правде сказать, т. Трилиссер, у меня сложилось впечатление, что Рой просто соскучился по родине и хочет поехать хотя бы поближе к ней. Вот почему он и стремится в Кабул. А в Индию он, по-видимому, боится ехать, - ответил я.
– Да, у меня тоже сомнения насчет Роя. Мне кажется, что он шкурник, - сказал, вздохнув, Трилиссер и быстро направился к ожидавшей машине.
70. Правильно Фын Юй-сян (1882- 1948) – китайский политический и военный деятель, генерал, член Гоминьдана. Служил солдатом имперской армии династии Цин. После Синьхайской революции 1911 – 1913 гг. занимал различные командные должности в войсках северо-китайских националистов. В октябре 1924 г. открыто выступил против лидера и руководителя движения У Пэй-фу и, заняв Пекин, совершил государственный переворот. Фын Юй-сян пригласил в качестве советников советских военных специалистов, приступил к реорганизации своих войск, назвав их "национальными армиями", установил связь с революционным правительством Сун Ят-сена на юге страны. Осенью 1925 г. "национальные армии" начали военные действия против мятежной группировки Чжан Цзо-линя, но потерпели поражение. В 1926 г. вступил в Гоминьдан. В том же году посетил СССР. В 1933 г. возглавил Объединенную народную армию сопротивления Японии. Во время войны был сторонником объединения всех национальных сил и сотрудничества с китайскими коммунистами. В январе 1948 г. заочно избран председателем Политического совета Революционного комитета Гоминьдана. По официальной версии погиб в результате несчастного случая.
Свободное копирование
