18/VII
Господи, как мне хочется умереть. Не лично хочется, ecли можно так выразиться, а социально: читаю «Известия», [например] сегодня. Большая статья называется «Синегорье». О Колыме-реке и гигантском комбинате по электроэнергии, который строится в Синегорье, создавая на использовании энергии этой реки комбинат, энергия которого будет обслуживать все предприятия по добыче золота, платины и Бог знает еще каких ценнейших ископаемых. Стройки, стройки, стройки с миллионными цифрами производства. А передо мной — тысячи замученных людей, которые были брошены сюда в 30-е годы. Вот для чего они были погублены! А кому станет лучше от гигантских производств?
Взялись за руки Девы-Обиды
И окружили мой дом...
Гигантская перестройка земного шара к чему поведет?
Вот во сне пелось мне:
Надоело крутить этот шарик,
Сказал господин Вельзевул.
Самый проект был бездарен,
Сказал он и горько вздохнул...
Дальше я не помню — заснула. Нo смысл в том, что ужас и отчаяние нарастают от этого непониманья: зачем? Зачем мильоны лет существует этот шарик, возникают и рушатся цивилизации, каждая из которых, по мере своих сил и возможностей, разрушает все ранее созданное, забывает о прошлом и все начинает сначала?
Миллионы рыбных косяков пересекают океан, чтобы метать икру в определенном месте и погибнуть. Миллионы птичьих стай облетают земной шар, чтобы строить свои гнездовья в предначертанных местах и вращать круговорот поколений. Миллионы человеческих орд прорезают материки, завоевывая, убивая тысячи человеческих жизней во имя какого-то Владыки, и потом исчезают. Достаточно почитать методически спокойно написанную книгу «История хазар» М. Артамонова, чтобы трепет отчаяния охватил сердце. Кровью, кровью, кровью пропитан континент Евразии. На одной крайней точке корчатся страшные чудища китайской культуры, на другом краю возвышается Византия: отвратительная сатира на идею христианства. Хан, кохан, коган. Это слово переползает через всю Азию, застревая в диалектах Алтая в обращении шаманов к своим духам. Духи тоже называются «кан». И, камлая, алтайский шаман поет: «Акан пашка кан ада...», т. е. «кроме того хан-отец». Такие песнопения приводит Надя Дыренкова, описывая шаманство на Алтае. Выплескивается это слово во все тюркские языки и, как пена, застрявшая между камешков от большого потока, застряло в языках тюркоязычных наречий, в самодийских языках поползло на север, до низовьев Енисея.
Бьют шаманские бубны, призывают духов. Шаманизм — такая же религия, как мусульманство и христианство. Религия, застывающая пеной примитивного мышления.
А задача каждой религии: установить связь между миром (мирами) духа и материей. И тот же экстаз молитвы (только в разных формах), молится ли шаман, призывая духов, пляшет ли дервиш во славу Магомета или истязает свою плоть монах, ища милости Христа. Кровь, кровь, кровь в поисках Духа. Это — страшно.
Нo еще страшнее — отсутствие веры в Духовное начало и богослужение Материи. Сведение человека к его физическому существованию и — покорению земного шара. Во имя чего? Во имя чего господин Вельзевул воздвигает цивилизации и разрушает их? И зачем допускает это Благая Сила? Как молиться? Какому Христу? Господин доктор Рудольф Штейнер выдумал своего Христа и построил Гетеанум. Сначала — резной, деревянный, потом — сожгли деревянный (кто и зачем?). Вновь построен другой — железобетонный. Джулия привезла мне обе фотографии. Нет, не надо мне железобетонного Гетеанума и не утоляет жажду ученый немец Рудольф Штейнер.
А удовлетворяет ли Серафим Саровский? И помогает ли волосатый Волошин, бродящий по Крыму и ревущий как бык в поисках Истины?
Символизм в России был мерцающим заревом предчувствий наступления страшного XX века!
Век кончается. Подступает эра страшного разрушения, 80-й год встает, как огромная туча, мерцающая сполохами.
Андрей Белый был безусловно прав, считая «Слово о полку Игореве» альфой и омегой всей русской литературы: оно — откровение о солнечном затмении, воспринятом символически, так же как Блок и Белый символически воспринимали окраску зорь на рубеже двух столетий. Они действительно увидели в этой окраске. Это так же восприятие через подсознание, как открылось мне на Колыме:
Зeмля в безмолвии лежала,
Сиял мороз и снег визжал,
И каждый в горести не знал,
Что дом его наутро ожидало <...>
Вздымалась Волга с Нижнего до Ярославля,
И — в красной пене кирпича —
Тот человек с усмешкой палача
Лежал, самим Кремлем раздавлен.
Ведь умом нельзя было этого придумать в 37-м году, но я увидела все это. Это — озаренье. Как же, Господи, молиться мне Имени Твоему, чтобы суметь увидеть и выковать то, самое главное, что смутно мерещится!
Свободное копирование
