24/ХII
Ну и ну! Все стало ясным: этот умный немец затуманил себе голову теософией и потом стал из нее выкарабкиваться, попробовав соединить Запад и Восток. Плохо соединялись, Herr doctor. Вы плохо знаете Восток! И потому впадаете в идолопоклонство перед восточной мудростью теософии! <...>
Этнографическое мышление (т. е. понимание, что человечество едино, а развитие каждой из его культур как бы отдельная ветка, тянущаяся в сторону от единого ствола) — дает мне пониманье, как создались домыслы Штейнера: он «вычленился» (это им употребляемое понятие) из теософии. Теософия же с жадной слепотой взяла плоды индийской культуры и стремительно посадила эти плоды на европейскую почву. Это все равно, как если бы пальмами обсадить набережную реки Волги: ухаживай, не ухаживай за пальмами, все равно на Волге вянут. И вот к этим волжским пальмам Штейнер постарался сделать прививки. Вышел довольно неуживчивый гибрид.
Прививку он сделал при помощи христианства. Но рост христианства был органичен, а созревание антропософии — теплично. Это — колымские парниковые огурцы. Штейнер — агроном, ухаживающий за парниковыми огурцами на Колыме.
Как жаль, как страшно жаль, что я никогда не смогу стать антропософом! Такие хорошие, живущие внутренней жизнью люди! Такие интересные попадаются у Штейнера изречения. И все это — колымский огурец! Борис Николаевич было понял это в двадцать втором году. Но — пришел в отчаяние и заметался в глухом одиночестве. А Кл. Ник. взяла его за ручку и привела к Доктору. Слишком эмоционален был Борис Николаевич, чтобы остаться в одиночестве.
Свободное копирование
