До вечера 8-го января 1905 года, я не имел никакого {52} понятия о том, что замышлялось в этом отношении. Не имел я понятия и о личности священника Гапона и уже гораздо позже слышал, что будучи священником женской тюрьмы, он являлся к Министру Юстиции или Начальнику Главного Тюремного Управления, Курлову, и говорил, что, имея влияние на рабочую среду, он может сломить забастовочное движение в Петербургском районе.
Впервые, вечером 8-го января, меня пригласил Министр Внутренних Дел Кн. Святополк-Мирский к себе, сказавши мне по телефону, что он желал бы поговорить по некоторым частностям рабочего движения.
Это было около 9-ти - 91/2 часов вечера. Я застал в приемной Министра: Градоначальника Генерала Фулона, Товарища Министра Трепова, Начальника Штаба Войск Гвардии и Петербургского округа, Генерала Мешетича, поджидали еще В. И. Ковалевского, как Директора Департамента Торговли и Мануфактуры, но его не оказалось дома, и он не участвовал в совещании.
Да и совещание то было чрезвычайно коротким и имело своим предметом только выслушать заявление Генералов Фулона и Мешетича о тех распоряжениях, которые сделаны в отношении воинских нарядов для разных частей города, с целью помешать движению рабочих из заречных частей города и с Шлиссельбургского тракта по направлению к Зимнему дворцу. Тут впервые я узнал, что среди рабочих ведет чрезвычайно сильную агитацию священник Гапон и имеет большой успех в том, чтобы склонить рабочих на непосредственное обращение со своими нуждами к Государю и поставить себя под его личную защиту, так как надежда на мирное разрешение тех вопросов, которые были причинами большого брожения среди рабочих петербургских заводов, заключается в личном участии Государя в этом деле, потому, что Правительство слишком открыто, будто бы, держит сторону хозяев и пренебрегает интересами рабочих.
Все совещание носило совершенно спокойный характер. Среди представителей Министерства Внутренних Дел и в объяснениях Начальника Штаба не было ни малейшей тревоги.
На мой вопрос: почему же мы собрались так поздно, что я даже не могу осветить дела данными фабричной инспекции, Кн. Святополк-Мирский ответил мне, что он думал первоначально совсем не "тревожить" меня, так как дело вовсе не имеет серьезного характера, тем более, что еще в четверг, на его всеподданнейшем докладе было решено, что Государь не {53} проведет этого дня в городе, а выедет в Гатчину, полиция сообщит об этом заблаговременно рабочим, и, конечно, все движение будет остановлено и никакого скопления на площади Зимнего Дворца не произойдет.
Ни у кого из участников совещания не было и мысли о том, что придется останавливать движение рабочих силою, и еще менее о том, что произойдет кровопролитие.
Витте, не мог не знать обо всех приготовлениях, так как Кн. Святополк-Мирский советовался с ним буквально о каждом своем шаге. Кроме того, вечером того же 8-го или точнее ночью, к нему приезжали члены назначенного уже в то время Временного Правительства с адвокатом Кедриным, членом городской Управы во главе, уговаривая его взять все дело в свои руки и отменить распоряжение Министерства Внутренних Дел о воспрепятствовании силою движению на Зимний Дворец.
Витте категорически сказал им, что не имеет обо всем этом никакого понятия и не может вмешиваться в чужое дело. Едва ли это было так на самом деле, потому, что у С. Ю. Витте, несомненно, была чрезвычайно развитая агентура: освещавшая ему положение среди рабочих. Через день, в понедельник, уже после всего происшедшего, он подтвердил мне, что не имел никакого понятия о готовившейся демонстpaции и о принятых против нее мерах, резко осуждал распоряжения Министра Внутренних Дел и не раз произнес фразу: "расстреливать беззащитных людей, идущих к своему Царю с его портретами и образами в руках, просто возмутительно, и Кн. Святополк-Мирскому необходимо уйти; так как он дискредитирован в глазах всех".
На мое замечание, что Князь состоит с ним в самых близких отношениях и неужели же он не говорил с ним о готовившемся событии так же как он не говорил ранее и со мною, - Витте ответил мне, обращаясь ко всем присутствовавшим при нашем разговоре, что он не виделся с Министром Внутренних Дел более недели перед событием и решительно не знал ничего. Говорил ли он правду или, по обыкновению, желал просто сложить с себя ответственность за печальный результат, - я сказать не могу.
Свободное копирование
