Театры, кино, музеи

Театры, кино, музеи

В этом месте сам Бог велит немного рассказать о других видах искусств. Немного – потому что они занимали среди моих интересов гораздо меньшее место.

Музыка сразу отпадает, к нынешнему моему сожалению.

В театры я ходил маловато. Может, по разу-другому побывал в основных. Можно сказать, завсегдатаем был только в двух: кукольном Образцова, который очень любил и где смотрел почти всё, и в Театре сатиры, который тоже ценил. Были там замечательные вещи, талантливо поставленные, например «Тень» Шварца. Да, чуть не забыл: несколько раз с удовольствием побывал в Цыганском театре «Ромэн», где понравилось такое цыганское воодушевление актёров: как они после спектакля бросали в зрительный зал розы, а публика в восторге аплодировала.

А вот опера и балет были не для меня. Однажды Ира Кристи, девочка несколькими курсами младше меня, с которой мы подружились, повела меня на «Кармен» в Большой театр, где её отец был едва ли не главным режиссёром. И я высокомерно смотрел на сцену, прокручивая в уме толстовско-писаревские глупости: «Чего это они поют, когда нужно говорить, так в жизни не бывает» и тому подобное. В общем, не в коня корм.

Совсем другое дело кино. Не буду говорить о фильмах стандартного репертуара, лёгкий доступ к которым обеспечивал кинозал университета. Советских фильмов того времени смотреть практически не стоило – разве что «Войну и мир» Бондарчука и «Сорок первый» Чухрая, а вершиной гражданской смелости считалась «Карнавальная ночь» Но всё чаще появлялись итальянские и французские фильмы, которые в то время были единственными доступными западными, а тем самым – отдушиной в моём репертуаре. (Несколькими годами позже такую роль стали играть и польские, начиная с «Канала»). Итальянскими фильмами я бредил с самого детства. Первым из них были «Похитители велосипедов», увиденные в школьные годы, потом пересмотрел всё, что мог, из неореализма – благо, они неплохо были представлены в советском прокате.

В описываемые годы устанавливалась традиция фестивалей итальянских и французских фильмов в кинотеатре «Ударник». За билетами выстраивались очереди на несколько дней. Кажется, я застал только начало этой традиции и упорно простоял за билетами на два или три фестиваля. Каждый раз выстоял по два дня, купил на все фильмы (каждый раз 5 или 6) столько билетов, сколько давали, чтобы приглашать девушек или передать товарищам. Из итальянских фильмов наибольшее впечатление на меня произвела «Дорога», а из французских – «Тереза Ракен».

Вспомню и выставку картин из Дрезденской галереи, вывезенных в годы войны и надёжно припрятанных в ожидании времён, когда уже можно будет не отдавать. С потеплением международного климата надежда на такие времена угасла, так что оставалось выдать их припрятывание за большую услугу мировому искусству (каковой оно объявляется и сейчас) и вернуть демократической Германии. Перед этим их, спасибо партии и правительству, показали москвичам. Выставка проходила в 1955 году в Пушкинском музее, в том самом, в котором с 49-го по 53-й демонстрировались шедевры совершенно другого рода – подарки товарищу Сталину по случаю его 70-летия.

Интерес выставка (Дрезденская, я имею в виду) вызвала огромный. Чтобы на неё попасть, нужно было занять очередь рано утром и простоять полдня. Несколько недель вокруг меня только о ней и говорили. Помнится, самое сильное впечатление произвели импрессионисты, которых мы до сих пор почти не знали, и Пикассо, которого не знали совсем. Если их когда раньше официально упоминали, то только с бранными ярлыками. В моём окружении импрессионистов безоговорочно приняли, а вот относительно Пикассо шли бурные споры. Я был среди тех, кто отнёсся к нему с недоверием.