Рассказ Юры Гастева

Рассказ Юры Гастева

Здесь я, в отступление от общего правила, хочу изложить с чужих слов эпизод из тех дней, к которому сам не имею отношения. Но уж больно красочный эпизод, он не должен быть потерян, а от героя и рассказчика его, увы, не услышишь. Рассказывал же он много раз, общие знакомые должны помнить, и рассказчик был чудесный, так что моё изложение будет очень неравноценным.

Итак, я изложу рассказ Юры Гастева о том, как он встретил смерть Сталина.

Юра (1928 г. р). был сын Алексея Гастева, старого, с начала века партийца и литератора, более известного, однако, не стихами, а разработкой и попыткой внедрения научной организации труда (и, похоже, оставшегося непричастным к политической стороне деятельности партии). В 30-е годы Юрин отец был, как положено, репрессирован и погиб где-то в лагерях. А Юра, как сын врага народа, тоже, как положено, слонялся по лагерям и психушкам.

Март 1953-го он встретил в психушке (или, может быть, в тюремной больнице), если я не ошибаюсь, в Эстонии. Накануне события, вечером 4 марта, Юра с соседями по палате жадно вслушивался в радио. Когда диктор сообщил, что у товарища Сталина чейнз-стоксово дыхание, сосед, врач по специальности, радостно предложил: «Юра, беги за бутылкой». Юра на всякий случай поинтересовался: «Не рано ли?» – «Нет, Чейнз и Стокс – ребята надёжные. Они ещё никогда не подводили». Юра бросился за покупкой. (Отсюда видно, что порядки в психушке были не очень строгие). Продавец-эстонец как раз закрывал лавку. Он что-то проворчал в адрес неурочного покупателя, но, когда услышал, что речь идёт о бутылке, с надеждой спросил: «Что, уже?» Юра его обнадёжил: «Пока нет, но дело верное» и вернулся с бутылкой.

Юра запомнил этот день как один из счастливейших в жизни. Через много лет, в 1974 или 75-м году, выпуская математический труд, «Гомоморфизмы и модели», он вставил в предисловие среди благодарностей и такую: «Автор особенно благодарен профессорам Чейнзу и Стоксу за их результат от марта 1953 года». С этой благодарностью книга и разошлась, что стоило должности её редактору Юлию Анатольевичу Шрейдеру.

Однако я отвлёкся.