Студенческий марксистский кружок

ГЛАВА III

СТУДЕНЧЕСКИЙ МАРКСИСТСКИЙ КРУЖОК, ЧЛЕН МОСКОВСКОГО КОМИТЕТА В. А. ОБУХ, ЕГО ОЦЕНКА ПОЛОЖЕНИЯ ДЕЛ В ПАРТИИ И В МОСКОВСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

 Но этим не ограничились мои связи и знакомства, полученные через Свентицкую. У М. X. Свентицкой была дочь -- Наташа Свентицкая, курсистка высших женских курсов профессора Герье. Через нее я познакомился со студенческим марксистским кружком. Возглавлял этот кружок жених Наташи (потом ее муж), студент Московского университета. Л. Жбанков, сын доктора Д. Н. Жбанкова; через него кружок был связан с Московским комитетом. Л. Жбанков после второго съезда партии примкнул к большевикам и увлек за собой весь кружок. В кружок входило человек восемь-десять, все студенты университета; из них помню: Валериана Яхонтова, впоследствии видного большевика, он умер в 1926 году m посту члена коллегии Наркомюста; Всеволода Михайлова, расстрелянного во время декабрьского восстания; Терехова и Григория Лунца, в 1905 году активных участников московской большевистской организации. Они изучали тогда "Капитал" Маркса, "Анти-Дюринг" Энгельса, читали "Что делать?" Ленина, "Искру" и "Зарю". Жбанков и еще некоторые занимались с рабочими. Кружок этот выпустил несколько прокламаций на гектографе к студентам, призывая их примкнуть к борьбе рабочего класса. Я узнал, что такой же марксистский кружок существовал и среди студентов Петровской сельскохозяйственной академии, а также среди курсисток высших женских курсов Герье. Сын Свентицкой -- Алеша, ученик старших классов седьмой гимназии, рассказал мне, что он принимает участие в гимназическом кружке, имеющем тяготение к марксизму.

 Через Жбанкова я познакомился с членом Московского комитета В. А. Обухом. Он был тогда врачом в одной из московских городских больниц. В середине 90-х годов, будучи петербургским студентом, примыкал к "Союзу борьбы за освобождение рабочего класса"; в 1896 году Обух был выслан из Питера и поехал в Киев, окончил там университет, потом перебрался в Москву, где примкнул к местной социал-демократической организации. Обух познакомил меня с положением дел в партии вообще и, в частности, в московской организации. До сих пор мне никто толково не мог рассказать, из-за чего произошел раскол на втором съезде и как (сложились дела в партии после съезда. От Обуха я узнал, что разногласия произошли по пункту первому устава (партии, в котором определялось, кого считать членом партии. Большинство (большевики) стояло за более узкий, строго оформленный состав партии, а меньшинство (меньшевики) хотело широко раскрыть доступ в партию, что привело бы к засорению партии мелкобуржуазными колеблющимися элементами. После съезда меньшевики, имевшие за собой большинство в интеллигентской эмигрантской социал-демократической "Заграничной лиге", повели бешеную атаку против большевистского Центрального комитета и центрального органа партии "Искра", против Ленина и Плеханова, бойкотировали ЦК и "Искру". Плеханов скоро изменил большевикам и перешел на позицию меньшевиков, потребовав кооптации в редакцию "Искры" Мартова, Аксельрода, Засулич, Потресова, что отдавало редакцию целиком в руки меньшевикам. Ленин принужден был уйти из редакции "Искры" и Совета партии (первого ноября н. ст. 1903 года); редакция очутилась целиком в руках меньшевиков. Получилось невозможное положение: ЦК был большевистским, а центральный орган -- меньшевистским, бойкотирующим ЦК, который был лишен таким образом своего литературного органа. Большинство заграничных групп поддерживало меньшевиков, в России же, наоборот, большинство комитетов поддерживало большевиков. Московский комитет стал определенно на сторону Ленина и послал протест против дезорганизаторской деятельности, меньшевиков, тормозящей всю работу в России; такие же протесты послали петербургский, нижегородский, тверской и еще ряд комитетов.

 В частности, в Москве партийные дела, по словам Обуха, шли неважно; чрезвычайно трудно было добраться до рабочих: провокация в верхах и низах организации проваливает попытки организовать рабочие кружки, их члены арестовываются после одного-двух собраний, так что рабочие боятся итти в кружки; зубатовщина захватила широкие толщи рабочих и тормозит проникновение революционных элементов в рабочие массы, а вырастающие изнутри быстро изымаются оттуда. В нелегальной литературе крайняя нужда, нет листовок, так как не удается поставить, не говоря уже о типографии, мимеографа и даже трудно поставить гектограф: все проваливается. Из-за границы, благодаря бойкоту заграничных групп и некоторых местных организаций по отношению к ЦК, доставка литературы идет плохо. Да и что привозить? Большевики не имеют своего органа, а доставлять меньшевистскую "Искру" не имеет смысла.

 Среди интеллигентской молодежи в последнее время оживилась тяга к революционному марксизму: в Москве в настоящее время несколько марксистских кружков, подрастают новые работники. Что сказать о массовом движении в России за последние годы? Конечно, оно сделало громадный шаг вперед: Обуховская стачка 1901 года в Петербурге и столкновение рабочих с полицией и войсками во время этой стачки; первомайские демонстрации 1902 года в Сормове, Баку, Харькове, Саратове; бурная стачка в 1902 году в Батуме на заводе Ротшильда. Ростовская стачка в ноябре 1902 года, первомайские демонстрации 1903 года в Томске, Тифлисе, Костроме; стачки летом 1903 года, охватившие все промышленные центры юга России и Кавказа, с революционными лозунгами: "Долой самодержавие!" Такова картина роста массового рабочего движения. Крестьянство начало волноваться, и в 1902 году массовые крестьянские волнения охватили Полтавскую, Харьковскую и отчасти Саратовскую губернии. Но Москва все это время резко отставала от общего движения. Правда, во время студенческих волнений в феврале 1901 года много рабочих приняли участие в демонстрациях, но это выступление было стихийным, и Московскому комитету не удалось с ним связаться и им руководить, не удалось выпустить даже прокламацию во время этих волнений, а 19 февраля 1902 года зубатовцы сумели организовать "патриотическую" рабочую манифестацию в Кремле при открытии памятника царю Александру II.

 Позор для Москвы! А правительство? Оно не уступает революционному напору: арестует, разгоняет, убивает, насаждает шпионаж, провокацию, а в последнее время начало прибегать при помощи полиции, натравливая отребья городских низов (люмпенпролетариат), к страшному средству -- к массовым еврейским погромам, которые всей тяжестью ложатся на еврейскую бедноту. Таких погромов в 1903 году было устроено два -- в Кишиневе -- в апреле и в Гомеле -- в августе. Сотни убитых и раненых евреев, тысячи разгромленных квартир!

 В последнее время правительство задумало, повидимому, войну с Японией и хочет при помощи войны отвлечь народ от внутренних вопросов -- поднять в нем патриотическое воодушевление.

 В последние месяцы, после летних стачек на юге России, вообще какое-то затишье, но это -- затишье перед бурей...

 Таково приблизительно было содержание рассказа В. А. Обуха в ноябре-декабре 1903 года. Рассказывая о тяжелом положении дел в партии, в частности, в Москве, он не проявлял ни тени упадочности, пессимизма. Каким-то здоровым, крепким оптимизмом веяло от его жизнерадостной фигуры. Он глубоко любил В. И. Ленина, верил ему и говорил, что В. И. Ленин сумеет вывести партию из кризиса, массовое движение растет, а это -- главное, и Москва раскачается и с зубатовщиной мы справимся. Все это оправдалось впоследствии на деле, и не дольше -- как через год с небольшим.