Перед последним экзаменом наша группа опять отмечала приближающееся окончание сессии катанием на яхте. Я тоже с радостью приняла участие в этом мероприятии, пока любимый вкалывал на работе.
В этот раз ребята попросили нас пригласить девочек, и мы уговорили поехать с нами Любочку Тютневу.
По дороге туда всё было хорошо - светило солнышко, дул ветерок, ребята даже плавали на веревке за яхтой, и Люба тоже решилась, спрыгнула в воду и поплавала на канате, а выбравшись, смеясь, рассказала нам с Ириной, что было впечатление, что ее вынимают из трусов в тот момент, когда натянулась веревка. Все были трезвые. Всё шло нормально, яхта быстро скользила по мутным водам вдоль зеленых берегов. Мы доплыли до бухты Радости - пристанище прогулочных яхт на Клязьминском водохранилище, высадились на берег, поели, попили, попели.
Это у нас называлось - пообщаться с природой. Часа через два Женька, наш единственный яхтсмен, который пить совсем не умел, был тепленький, только спать ложиться, а предстоял еще обратный путь.
Веселые, довольные проведенным на воздухе погожим весенним деньком, тронулись мы обратно и, спустя полчаса, благополучно сели на мель.
Делать нечего, несмотря на то, что уже вечерело и было прохладно, ребята полезли в воду, приказав девчонкам, кроме меня, свешиваться за борт, чтобы увеличить наклон яхты и снять ее с мели.
-От тебя толку всё равно никакого не будет, свешивайся ты или нет, -хлопая совершенно пьяными глазами, откровенно объяснял мне Цырлин.
Холодное купание всех отрезвило, и пораскачивав лодку примерно с час, ребятам удалось столкнуть яхту с мели, чтобы через полчаса сесть на другую мель.
-Мы так и будем с мели на мель передвигаться? - сердилась я, жалея усталых и замерзших ребят.
Выпить уже было нечего, всё сглотали днем на берегу.
Сашка Маценко, весь в пупырышках, лязгая зубами, долго не решался снять брюки, чтобы снова лезть в воду.
Заметив мой взгляд, Сашка смутился, что он не герой, и сказал:
-Ну, Зоя, я ничего, я только очень замерз, ну, до чего же не хочется лезть в воду.
Наконец, после мучений, правда не таких продолжительных, как в первый раз, мы (мы пахали, в данном случае я, как та муха), наконец, высвободили киль яхты и поплыли дальше, но вдруг оказалось, что ветер утих и настал полный штиль.
Женька, которому было море по колено, сидел, крутил рулем, и покрикивал на матросов, стараясь хоть что-то, хоть маленький ветерок поймать, но всё было напрасно, паруса провисли, и нас медленно сносило течением.
-Ну, будет же еще вечерний бриз, -я вспомнила такое красивое слово, вычитанное мною в детстве в книгах о морских путешествиях, глядя на заходящее солнце.
-Утренний, ты хочешь сказать, -насмешливо поправил меня Женька, вечерний уже давно был, мы тогда на мели сидели.
-Придется здесь ночевать, -поддразнивая нас, добавил Ральф.
Я поджала замерзающие колени к подбородку и, вздохнув, стала от нечего делать разглядывать подробно нашего пьяного капитана.
Внешность Цырлина была очень выразительна: глаз, так это был глаз - огромный черный семитский глаз с запавшими веками и черными, загнутыми к верху ресницами непомерной длины, нос, так это нос - здоровенный нос, да еще приплюснутый, как у боксера, которому его слегка подправили, ну а губы - губам позавидовал бы любой негр, такие это были круглые толстые лепешки. Всё это кое-как помещалось на лице, производя впечатление нескладицы - вроде каждый элемент был бы и хорош сам по себе, но вместе - явный перебор, что и делало Женьку страшненьким.
-Плохо дело, - отвлекла меня от моих мыслей Сергеева, - неуютно как-то здесь ночевать.
-Главное, выпить уже нечего, - добавил Маценко.
Так мы и остались бы беспомощные посреди озера на нашем, в сущности, довольно утлом суденышке, если бы вдруг не услышали спасительную восхитительную музыку тарахтящего мотора.
Мимо нас, рассекая воду носом, быстро шла моторная яхта.
Вся наша замерзшая орава мгновенно взбодрилась и стала кричать, махать руками и всячески стараться привлечь внимание.
На яхте было двое, немолодой мужчина и девушка. Мужчина заглушил мотор и, высказавшись по поводу наших моряцких талантов, бросил канат, взял нас на буксир и доставил на физтеховскую водную базу в Хлебниково. Парни еще позаигрывали с девушкой, которая оказалась его симпатичной дочкой, чем очень расстроили чувствительного к таким вещам Маценко.
-Ну, вот, до чего додумались, еще к девочке приставать вместо благодарности. Человек нас выручил, а они без всякой деликатности, -сердился он.
Опущенные, усталые после пережитых злоключений мы стояли на платформе Хлебниково и ждали электричку. Стоять скучно, электрички нет и нет, и Палыч решил развеселить ребят анекдотами. Хорошо зная казарменный юмор Богданова, я решительно протестую против его попыток рассказать, чтобы то ни было.
-Ну, приличный, я приличный расскажу, - клянется Толик.
-Знаю я твои приличия. Ты таких анекдотов и не знаешь вовсе.
-Ты, почему товарищу рот затыкаешь, -немедленно вступается за Палыча Лебедев, возмущенно сверкая на меня стеклами очков, -говорит человек, что расскажет приличный, пусть рассказывает.
Я вынужденно замолкаю и хочу отойти в сторону, чтобы вообще в этом не участвовать
Не тут то было. Богданов старательно держит меня за рукав и
Не успел он начать, как я уже угадала окончание анекдота и стараюсь вырвать руку. Но где там, хмель у них еще не выветрился, и Маценко, раскрыв рот слушает анекдот, а Толик крепко удерживает меня за руку и быстро-быстро сыпет слова:
-Девушка жаловалась, что у парня всегда руки холодные, и его одна бабка научила - свари вкрутую яйца, положи в карманы и держи на них руки. Вот они и будут теплыми.
Девушка на свидании очередном осталась довольна и говорит:
-Какие у тебя сегодня руки теплые.
-Еще бы, - отвечает парень, - всю дорогу на яйцах держал.
При последних словах, Падалко, Маценко и Лебедев начинают ржать, как хорошие жеребцы, просто задыхаются от смеха, и только Сашка Бережковский, наш эстет, снисходительно улыбается.
-Ой, 0-ой, - стонет Маценко, сгибаясь пополам от хохота, - ой, ой. Это и есть приличный анекдот, ой, ой, а ведь как обещал, как серьезно обещал...
Ну, и что скажешь этим придуркам? Я начинаю смеяться вместе со всеми, тем более, что и Ирка, и Любка во всю хохочут.
До конца института вспоминалась эта история - как Палыч приличные анекдоты рассказывает.
Последним экзаменом у нас был курс под названием "Элементарные процессы". Довольно сложный и тяжелый курс, всё какие-то сечения рассеяния и прочие глупости. Я сдавала непосредственно Никитину, нашему лектору. До него этот курс читал нам наш декан, и тогда обычно и происходило знакомство студентов с деканом, но сейчас и эта тонкая нитка порвалась - курс стал читать Никитин. Читал неплохо и спрашивал довольно лояльно, но я мало что знала и, получив свои три балла, вздохнула и сказала ему, - Придется расстаться с мечтой об аспирантуре сразу после института.
-Ну, да пересдадите.
-Да навряд ли, я замуж выхожу летом.
- Да через два года, к окончанию института всё утрясется.
Я ему не поверила и была права, через два года у меня была годовалая дочь.
Свободное копирование
