Как-то раз мы рано утром ехали в электричке - была электричка в семь часов на Савеловской, которая шла прямо до Серпухова, мы ее и ловили, а от Серпухова 40 минут в битком набитом автобусе. Едем, дремлем, Потом Пашка Корчагин, тоже из нашей группы, достает папиросную коробку, а в ней смонтирован маленький самодельный приемник, портативные приемники стоило дорого, и студенты сами паяли себе такие игрушки.
-Надо сесть поближе к окну, - говорит он и подвигается.
-Что, экранирует? - интересуюсь я, с любопытством разглядывая его коробок с антенной.
-Да, - тянет Пашка, - хорошо всё же общаться со своими, другой я бы сейчас полчаса объяснял, почему надо сесть к окну.
-Ну, да, и у нас, физтешек, есть свои небольшие преимущества, -смеюсь я.
Вернувшись из Пущино, я стою у окна в конце коридора, смотрю всё на ту же железную дорогу, на те же кусты и курю в компании с Люсей Протазановой. Люсю Протазанову я запомнила еще с первого курса, она была своего рода достопримечательностью нашего курса. Тогда, на первом, еще по осени мы бегали по утрам в лес на зарядку - Волковская и я, иногда с нами бегала Люся Протазанова. Этот березовый лесок за железной дорогой, в котором мы паслись, так и назывался, физтеховская роща. Люся бегала с мальчиком, Леней Трахтенбергом и очень старательно делала упражнения утренней зарядки, которые при ее женственной комплекции и плавных движениях выглядели эротично, настоящая аэробика, тогда еще неизвестная. Люся была дочерью то ли первого, то ли второго секретаря Тюменской области и, хотя глупой она не была, но, безусловно, институт она окончила благодаря высокому положению папы. Правда, я не уверена, что она это сознавала.
Люсины высказывания о жизни быстро превращались в маленькие местные анекдоты, которые мы, посмеиваясь, передавали друг другу.
Протозанова совсем плохо понимала разницу между своим уровнем жизни и нашим, обыкновенную разницу между богатством и бедностью.
Первую свою сентенцию Люся выдала еще в конце первого курса Гале Чуй, с которой жила в одной комнате.
- Конечно, -сказала Люся, вернувшись с прогулки с Лёней, способным мальчиком, в последствии краснодипломником, а еще позднее доктором наук, -конечно, из нас не получится ученых. Но зато мы будем хорошими женами великих мужей.
Я, когда мне передали это высказывание, долго смеялась, свалившись в постель и вытирая слезы с глаз. - Ну, где даже на малое количество физтешек напастись великих мужей?
Вторую фразу я помню, она выдала, куря со мной в коридоре перед Госом, - Всё это пепел, - сказала Люся про учебу, стряхивая сигарету.
Комизм заключался в том, что эту банальность она выговорила так театрально, так трагически, что я сразу развеселилась, растрезвонила по всей женской общаге, и по любому поводу в нашей компании, а заодно и в других стала произноситься эта фраза:
- Всё это пепел, - говорили девчонки, не сдав задания, поссорившись с парнем или не получив зачет.
- Всё это пепел, - звучало в ответ на жалобы на усталость, лень или просто придирки преподавателя.
Сейчас Люсенька делится со мной своим планами на будущее, она выходит замуж за своего шефа на базе.
-Представляешь, - сказала она мне, девочке, жизнь которой проходила то в коммуналках, то на частной квартире, - представляешь, какой ужас, у моего будущего мужа розовая "Волга", а я всегда думала, что выйду замуж за человека, у которого будет белая "Волга".
Тяжело вздохнув, Люся затушила сигарету
Можно было это вынести и не растрезвонить по всей общаге?
Я, конечно, не только тут же передала ее слова девчонкам в комнате, но и всё обыграла в лицах, трагически закатывая глаза наверх при словах:
- Какой ужас! Розовая "Волга"!
Такая уж была моя натура, а ты думай, с кем и о чем говоришь. Но именно на это Люсенька способна не была.
Долгопрудный, вечер, Ленка пришла рано, тоже с нами дома. Нам всем четверым вдруг захотелось блинов. Мы часто пекли маленькие блинчики-оладьи из блинной муки, но вдруг захотели настоящих. Раздразнила нас Левчук, как всегда навезла из дому всякой домашней снеди, вкуснятинки бабушкиного приготовления, а когда она закончилась, нам захотелось еще.
Лена часто навещала родных в Воронеже, а мы всегда с нетерпением ждали ее возвращения. Поезд прибывал рано утром, и мы еще валялись в постелях, когда Ленка ногой стучала в дверь, руки у нее были заняты сумками с едой. Блины, пирожки, варенья домашние, чего только там не было, напеченное любовными руками Лениной мамы и бабушки. Мы садились за стол и предавались разврату - пили чай с вишневым вареньем и лимоном - это мы-то, у которых иногда чай был без сахара.
Вот слопали мы все пирожки и блины и заскучали, всё-то нам было мало.
- Я приблизительно знаю, как печь блины, - неуверенно сказала Лена, -давайте попробуем. Мы купили муку, яйца и молоко, вбили яйца, налили молока, а потом насыпали муку и стали всё перемешивать, масса получилась жидкая и вся в комках, мы стали комки перемешивать, и через полчаса труда, не давшего результата, Лена сказала:
-Это делается как-то не так, состав такой, но технология другая. Не помню, чтобы бабушка столько мучилась.
Мы еще час разбивали эти комки, а потом всё-таки напекли блинов, и комки в них не очень чувствовались.
Спустя лет шесть готовить блины меня научила свекровь, когда моему второму ребенку, сыну, было года три, и он обожал блины.
Свободное копирование
