В среду у нас был 13 часовой учебный день. Утром 2 пары лекций, потом семинар по физике, потом лабораторные по физической химии 6 часов.
Вечером я возвращалась уже еле-еле передвигая ноги, держась рукой за стенку.
Иду как-то по коридору, зима, уже стемнело, в коридоре тускло горят лампы, в конце коридора на полу под окном, прижавшись спиной к батарее, сидят Люська и Ветка, сидят и курят, стряхивая пепел прямо на пол возле себя. У них лица людей, дошедших до ручки, ну прямо как сошедшие с картины Пикассо.
Я иду и думаю, они не представляют, как это выглядит со стороны - сидят на полу в коридоре и курят, молодые девушки. Пойду, скажу им, - Девочки, не будем опускаться. Так нельзя.
Я захожу в комнату, переодеваюсь. Минуту сижу, тупо, без мыслей уставясь в одну точку. Потом встаю и иду, сажусь рядом с ними на пол, мне молча протягивают сигареты, спички, я закуриваю, пускаю дым вверх, так и не сказав им, что хотела. Просто молча сижу и курю. Всё. Приплыли. Сил на такую жизнь больше нет.
Но недели через две, они как-то отдохнули, избавившись от физики, и обе снова загуляли. Никитина перестала страдать по своему лапе-Вовке и завела еще в начале третьего курса другого лапу- Сашку Юноша.
Сашка был симпатичный черненький мальчик в очках, серьезный и старательный, и увлеченный байдарками, как Люся, а может быть, она его привлекла к этому делу, я уже не помню.
Мы с Томчей как-то сразу даже не поняли, что лапа переменился. Сашка и раньше частенько к нам заглядывал, но не в качестве лапы, а в качестве приятеля, товарища по учебе. Ветка, как я уже упоминала, любила напустить туману и разговаривать на некоем кодовом языке, ассоциациями, так, чтобы тому из присутствующих, которому это адресовано, было понятно, а остальным, непосвященным, невозможно в толк взять, о чем речь, вот мы с Томкой и прозевали момент, когда лапа переменился, и оказалось, что теперь речь идет уже не о лапе Вовке, а о лапе Сашке.
-Вы хоть бы разные прозвища давали, - попеняла им Томка.
Я уже не так часто бывала у них, но всё же заходила на огонек покурить, ведь Галка, Люба и Людмила не курили. Наш разъезд с Люсей не был полным разрывом, просто вместо меня теперь была Ветка.
Несмотря на способность Виолетты своими разговорами помешать чужим чувствам, у Сашки и Люська всё было серьезно, во всяком случае, к тому моменту, когда я это обнаружила. А Шак тоже не скучала одна, на этот раз Ветка подцепила Сережку Пинчука, парня из моей старой группы.
Увидев их вместе, я сразу вспомнила, как мы на втором курсе сидим в комнатке Пинчука на его дне рождения, Виолетта напротив меня, как-то вплотную к Сережке.
Аккуратный медлительный Сергей тихо сидит и только рука его как-то очень близко к Веткиному бедру лежит, так лежит, что я, несмотря на свое напряжение от встречи с Ефимом - мы сидим не рядом, но ребята всё равно, то взглядами, то намеками нас объединяют, и я сижу, как сжатая пружина, но всё-таки вижу, вот рука поднимается до талии, обнимает Ветку и придвигает ее поближе, а потом отпускает, но Шак не отодвигается. Сам Сергей сидит с сонным выражением, а у Ветки томное, отсутствующее лицо, полузакрытые глаза, обычный Веткин вид, когда она затевает очередной роман, который на этот раз продлится десяток лет, а я через год только это замечу и вспомню этот вечер. Ирка Благовидова познакомилась тоже на какой-то гулянке Люськиной группы с Вовкой, симпатичным худощавым юношей с розовым лицом, и закрутила с ним бурный роман, окончившийся через год свадьбой, а через два разводом. Так что на третьем курсе (для Ирки на втором) вся 65 комната загуляла всерьез.
Только у Томчи не было постоянного кавалера, несмотря на ее успехи у ребят на институтских вечерах, да и я была в одиночестве и переживаниях, но я уже не 65 комната.
Свободное копирование
