Занятия по диффурам на втором курсе весной. Исследование функций на устойчивость. Крылов выводит на доске длинное степенное уравнение с тангенсом и еще какой-то функциональной зависимостью. Кончив писать, он задумчиво смотрит на него, нужно найти корень и надо придумать, как его решать. С моей точки зрения, решить это просто невозможно, поэтому я сразу подставила в уме нуль и получила тождество.
-Какие есть предложения,- спрашивает Крылов, - какие тут корни?
-Ноль,- радостно выпрыгиваю я и заслуживаю всеобщее уважение.
-Надо же,- насмешливо говорит Крылов, который уже понял, что я просто угадала решение,- надо же, какие кадры. В уме решает трансцендентные уравнения.
На втором курсе учиться было значительно легче, чем на первом. Уже освоилась. Уже знала, что учить, как сдавать, и, хотя объем был большой, сам материал вполне поддавался учебе, просто не хватало времени, казалось еще чуть-чуть побольше времени, еще чуть-чуть посидишь и во всем разберешься, а так не успеваешь, вот и получаешь четверки.
По физике шла оптика. Первая лабораторная была на поляризацию. Делали мы ее втроем: Пашка, я и Сашка. Впервые ничего не надо было считать, только крутить поляроиды и смотреть. Мне лабораторная очень понравилась.
Потом были всяческие дифракции Френеля, Фраунгофера, разрешающая способность оптических приборов и прочие штучки, потом элементы атомной физики, эффект Зеемана, который так ясно и доходчиво рассказал нам Алексей Иванович, что я решала с его слов задачки по теорфизике, всё это нравилось мне больше, чем электричество, хотя уравнения Максвелла своей математической красотой тоже радовали мою душу.
В общем, всё было неплохо, светило солнце, начиналась весна, пустая, одинокая весна, наполненная учебой, но впереди мрачной громадой возвышался третий, самый страшный, самый тяжелый, как мы знали от старшекурсников, курс - наибольшее число отчислений приходилось на него - гос-экзамен по физике, введенный незадолго до нас, казался неодолимой преградой на пути к диплому.
-Не расслабляйтесь, - говорили нам перешедшие этот рубеж, - не думайте, что всё так гладко, главное испытание впереди, ну, а потом хоть женись.
В конце зимы или в начале марта мы сдавали лыжный кросс. Я не бегала, так как была в сборной института по теннису, и мне предложили поучаствовать в виде наблюдающей. Нужно было отмечать, кто в какое время ушел, когда пришел и уложился в норматив или нет. Я быстро вошла в руководящую роль и, сидя за столом, громко отдавала распоряжения, ссорилась с парнями, придиралась, записывая им результаты и уменьшала время знакомым девочкам.
-Что-то Хучуа мне сегодня не нравится,- прошелестела Наташка Анохина, - что-то она сильно в раж вошла. Надо ее остудить.
-А, что ж, и остудим,- согласилась с ней Ирка.
И эти две мои, можно сказать, боевые подруги схватили меня вместе со стулом, подняли и, прежде, чем я успела соскочить, выкинули в снег, радостно гогоча.
Покувыркавшись в снегу, я оттуда вылезла и снова села за стол, ругаясь и отряхиваясь, но холодное купание сбило весь мой трудовой пыл, и как только девчонки пробежали дистанцию, я дезертировала со своего руководящего поста и улизнула с ними в столовую, справедливо считая, что и без меня разберутся.
Свободное копирование
