О времени и о себе - 28

 -----""""----

 30 августа 1959 года... В большом зале клуба медицинского института проходит первое собрание вновь зачисленных студентов. На сцене приготовлен стол Президиума, какой-то старый сгорбленный человек с седыми усами и бородкой, в серой телогрейке проверяет микрофоны. Я решил, что это кто-то из обслуживающего технического персонала, но когда началось собрание, сняв телогрейку, с напутственным словом к нам обратился первый проректор по учебной работе института профессор Николай Николаевич Кампанцев, блестящий фармаколог, человек высочайшей культуры, он был примером благородства и бескорыстия. Жил он вдвоем с женой, академиком -терапевтом Ольгой Николаевной Павловой, детей у них не было. Говорили, что они на свои деньги содержали детский дом, а также "подкармливали»бедных студентов.

 Первые дни в институте... Все одеты в белоснежные накрахмаленные халаты - мы уже приобщены к этой касте, мы уже - медики (хотя на самом деле, еще - никто), ведь халаты - это профессиональная форма. Это потом мы уже позволяли себе надевать не очень свежие халаты, а затем запихивать их в сумки и портфели, но тогда, в первые дни - они были белоснежными, аккуратно уложенными после занятий в целофановые пакеты. Самыми необычными вначале были занятия по нормальной анатомии, где нужно было учить названия костей на латыни, языке, который был совершенно незнакомым, новым и странным по произношению, похожим на греческий: вертебра торакалис, люмбалис, цервикалис. Латынь считается междуна-родным языком медиков, но, видимо, время вносит свои коррективы: например, здесь в Израиле, все диагнозы, врачебные заключения и даже названия лекарств пишутся по-английски. «Латынь из моды вышла...»еще во времена незабвенного Александра Сергеевича. Что уж говорить о нашем времени...

 Преподаватели и профессора Ташкентского Медицинского института тех лет, в основном, были высокообразованными и очень квалифицированными специалистами, некоторые из них даже являлись авторами учебников, по которым учились студенты всех медвузов страны; некоторые были не лишены странностей. Так, преподаватель анатомии Яков Григорьевич Ротенберг в черном полотнянном мешочке, похожем на кисет, хранил мелкие кости кисти и стопы (их всего 16) и заставлял студентов угадывать их наощупь, засунув руку в мешочек, хотя даже при рассмотрении эти кости иногда трудно между собой различимы.

 Преподаватель военной кафедры подполковник Магдиев требовал, чтобы все студенты на первой странице своих тетрадей написали большими буквами памятку для самих себя: "Если я буду пропускать занятия, то экзамен по военной подготовке подполковнику Магдиеву никогда не сдам!"

 Одним из самых больших оригиналов был, например, профессор патологоанатом Глеб Николаевич Терехов, приехавший в Ташкент еще в 1920 году по путевке Ленина с группой профессоров, организаторов медицинского факультета Среднеазиатского университета (СаГУ). Трое его детей (из четверых) также были патологоанатомами.

 Это был невысокого роста, коренастый пожилой человек с крупной круглой, лысой как бильярдный шар головой, носивший всегда медицинскую шапочку в виде пилотки и никогда не надевавший медицинского халата. У него было очень плохое зрение, носил очки с толстыми стеклами в роговой оправе. Первую свою лекцию он начинал одинаково каждый год густым, зычным басом: «Здравствуйте! Зовут меня Глебом Николаевичем. Лекции по патологической анатомии вам читать буду я, и экзамены принимать, к вашему сожалению,...(тут он держал паузу как хороший артист) тоже буду Я!". Затем тем же торжественным тоном продолжал: «Запишите первую тему -некрозы. Один легкомысленный молодой человек надел на половой член гайку и ходил с этой гайкой. В результате у него появился некроз полового члена!... Девушки во втором ряду, перестаньте смеяться! ". Самое интересное заключалось в том, что он не видел не только девушек из второго ряда, но даже книгу, лежавшую перед ним, читал, приставляя к очкам лупу. О профессоре Терехове ходили легенды: говорили, что он очень любил голубой цвет, и некоторые девочки шили специально к экзаменам по патологической анатомии голубые платья. Те, которым финансовые возможности не позволяли шить специально, одалживали у подружек платье только на время экзамена. В конце экзамена, оглядев очередную студентку в голубом, неожиданно заявлял: "По-моему, я сегодня это платье уже видел несколько раз!"...

 Взяв зачетную книжку у одного из студентов перед началом экзамена, увидел, что там стоят две пятерки за предыдущие экзамены по фармакологии и патологической физиологии. «Ну, Колю Кампанцева ты обманул, - зычным голосом говорит Глеб Николаевич,- он старый, ему за семьдесят, но не понимаю, как ты Мишку Ханина обманул? (профессору Ханину было за шестьдесят). Меня ты не обманешь!". И медленно выводит в зачетке тройку, даже не дав возможности студенту ответить на вопросы билета. Иногда же, наоборот, увидев в зачетке тройки по предыдущим экзаменам, мог покровительственно сказать: «Ну что же ты так плохо учишься, вот тебе в подарок от профессора Терехова пятерка! ". И опять не спросив ничего по билету. Тем не менее, Глеб Николаевич был блестящим патологоанатомом, и мне кажется, что и по сегодняшний день в Ташкенте нет более значительной фигуры в патологической анатомии!

 Большим оригиналом считался также профессор акушер-гинеколог Абрам Аронович Коган, который говорил на лекции, что, так как большая часть студентов не будет гинекологами, то глубоких знаний по гинекологии им не нужно, но, получив диплом врача, они должны быть людьми культурными и образованными в общечеловеческом плане, поэтому перед Государственным экзаменом по гинекологии студенты, в основном приезжие из областей, учили: какие картины написали Суриков и Репин, кто главные герои "Капитанской дочки»и "Войны и мира", как зовут "Героя нашего времени «и т.п.

 Абрам Аронович был среднего роста, полный с седой шевелюрой, бело-розовым безволосым лицом напоминал женщину, вышедшую из общей бани. Так назывались бани, в которых не было индивидуальных душевых кабинок, а были большие купальные залы, где все мылись вместе (естественно, мужское и женское отделения были раздельными), было много людей и горячего пара.

 Возвращаясь к профессору Когану, нужно заметить, что Абрам Аронович лекции читал очень пафосно, с артистической интонацией, и ревностно относился к невниманию или необычной реакции студентов во время лекции. А какой, спрашивается, может быть реакция, когда он торжественным тоном с трибуны громко читал, помогая себе поднятыми вверх руками:. "Преддверие влагалища! Великолепная картина, обрамленная большими половыми губами,фоном которой является девственная плева!!!". В аудитории, естественно, раздавались смешки, после чего профессор, засунув руки в карманы халата, медленно и демонстративно покидал лекционный зал со словами: «Вы не умеете слушать лекцию профессора, я ухожу, остальные лекции вам будет читать доцент Мария Николаевна.!»Мы оставались покинутыми профессором и наказанными за свой смех.

 Одним из доцентов кафедры акушерства и гинекологии был Александр Эммануилович Манулкин, который, объясняя студентам анатомию таза у женщин, выпячивал большой живот, поднимал и раскидывал в стороны руки, растопыривал пальцы и, помахивая ими, говорил: «Смотрите. Мое туловище- это матка, руки- фаллопиевы трубы, а пальцы -ворсинки труб, захватывающие созревшую яйцеклетку из воображаемых яичников". Было так все наглядно, что нам не требовались даже учебные таблицы.