Река времени - 298

Река времени 105. 1987-88 учебный год. Вологда

Начался новый 1987-88 учебный год. Вася теперь шестиклассник, а Аня- старшекурсница,  на четвёртом курсе.

Болгарской практикой  она осталась довольна.  Христо её там всячески опекал. Его отец дал ему в распоряжение автомобиль, и Христо выступал, как принц на белом  коне по кличке «Москвич».

Моя учебная нагрузка осталась такой же, как  и в прошлом учебном году. Много времени занимало ведение кафедральной документации. Старался, чтобы все бумаги были своевременно заполнены, чтобы не нарваться на замечание, пока представление на звание ещё не отправлено в Москву.

На первом  заседании кафедры доложил, что  завершил написание учебного пособия по корабельным электрическим измерениям, прошу назначить рецензента для возможности  публикации.

Рецензентом и редактором учебного пособия назначили А.С. Богословского

С начала нового учебного года в училище была отменена, введенная в 70-е годы дополнительная подготовка курсантов по распорядку дня. На смену ей пришли «Комплексные курсы подготовки командиров подразделений». Очередное мертворождённое изобретение.

 Декларируемая подготовка оказалась блефом, по существу сократившей время на получение реальных знаний. В конечном счёте, это снизило уровень специальной подготовки и уровень готовности выпускников к практической службе на флоте.

Лида продолжала работать на «Светлане», на ней же и всё домашнее хозяйство, которое становиться вести всё сложнее из-за того, что очереди в магазинах становятся все длиннее,  а полки всё печальнее.

После сахара, на который ввели талоны,  исчезло мыло. Появились очереди за крупой.

Зато риторика Михаила Сергеевича становится всё туманней и многословней. Судя по противоречивым высказываниям членов Политбюро, следует ожидать кадровых изменений.

Первая ласточка: 21 октября на Пленуме ЦК КПСС Борис Ельцин выступил с критикой темпов перестройки, и снят с должности Первого секретаря МГК КПСС, а   Гейдар Алиев выведен из Политбюро.

    К осени 1987 года в прессе, которую в «перестроечные» годы называли «левой» стала четко вырисовываться  линия на искажение советской истории.

 Стали публиковать данные о десятках (и даже сотнях!) миллионов репрессированных в ГУЛАГ, о многих миллионах  политических заключённых казненных, и умерших там от непосильного труда и голода.

Начали печатать информацию и об уничтожении Сталиным  перед войной большей части комсостава РККА, о миллионных  депортациях народов, в том числе, о намерении Сталина депортировать на Север всех советских евреев.  О рабском труде миллионов заключенных, трудами которых, якобы, создана вся советская промышленность.

О том, что всех бывшим военнопленным, узников концлагерей и лиц, оказавшимся на оккупированных территориях (в том числе вышедшим из окружения), как правило, ждал все тот же ГУЛАГ.

И уже, видимо, как попытку объяснения масштаба террора, стало сообщение  на страницах «Литературной газеты» от 28 сентября 1987 года, будто бы известный психиатр В.М. Бехтерев был отравлен после того, как поставил И.В. Сталину диагноз – паранойя, и  публикации версий о связях И.В. Сталина с царской охранкой.

Поэтому на факультетском партийном собрании, посвященном 70-й годовщине Великой октябрьской социалистической революции, я   с одобрением воспринял цитату  Е.К. Лигачёва, зачитанную докладчиком из политотдела ЛенВМБ:

«За рубежом, да и кое-кто у нас в стране пытаются опорочить весь путь строительства социализма в СССР, представить его как цепь сплошных ошибок, заслонить фактами необоснованных репрессий подвиг народа, создавшего могучую социалистическую державу.  Надо рассказывать молодежи о героической истории партии и страны ответственно и компетентно, что называется, дорожить истиной».

Сразу после Октябрьских праздников мы с Протченко завели разговор на эту тему. Я сказал, что, прочитав выступление Горбачева «О 70-летии Октябрьской революции», не разглядел  в нем категорического требования   не допустимости порочить весь путь строительства социализма.

Более того, мне показалось, что основу доклада была положена идея, будто бы все проблемы, с которыми столкнулось советское общество - наследие сталинизма.

«Возможно, задачей подобной риторики Горбачёва является  не  восстановление исторической правды, а  идеологическая подготовка задуманной ликвидации  сталинской командно-административной системы, предполагающей   придание обществу  современных, демократических форм, в том числе избавление от засилья цензуры»,-  сказал Протченко.

К этому времени в «толстых» журналах и в номерах Роман-газеты пошел целый поток книг, ранее не пропускаемых цензурой: «Новое назначение» Бека, «Дети Арбата» Рыбакова, «Белые одежды» Дудинцева, «Зубр» Гранина, «Пожар» Распутина, «Плаха» Айтматова, «Костер» Быкова, «Печальный детектив» Астафьева,  «Доктор Живаго» Пастернака.

С моей точки зрения, все эти книги – настоящая Большая Литература. Размышления авторов  о душе, совести и правде, является той нравственной призмой, сквозь которую они видят исторические события.

Поэтому я был согласен с  решением  Политбюро  «О создании Межведомственная комиссия, по ликвидации библиотечных спецхранов». Это означало возвращение к массовому читателю запрещённых до этого книг.

 Запрет публикации таких книг принес куда больше вреда, чем пользы. Но, как  и в Библии, в произведениях принадлежащих к большой литературе, можно найти взаимно противоречивые  мысли и идеи.

Такие книги требуют вдумчивого, критического анализа и разбора. Ибо тексты талантливого автора, озабоченного правдой жизни и поиском справедливости, всегда предполагают  подготовленного читателя.

Как правило, авторы вышеназванных замечательных книг, стремясь раскрыть механизм тоталитарной власти, понять «феномен» Сталина и сталинизма, пытаются анализировать советский путь развития, задумываются о создании таких правовых механизмов, которые навсегда исключили бы возможность повторения репрессий.

Литературные же критики радикально-либеральной идеологии, иногда из искренних побуждений неприятия Зла, а чаще всего из конъюнктурных соображений борьбы с советским строем, выпячивают и абсолютизируют ошибки и преступления советского жизнеустройства. Внушая читателю мысль, что социалистический путь развития – тупиковая ветвь цивилизации, неспособная эволюционировать в направлении добра и человечности.

Радикально-либеральная публицистика, о трагических ошибках минувших лет, пишет с явным злорадством, бичуя прошлое и, обывательски смакуя беды, выпавшие на долю страны. Упорно повторяя одно:  «Во всем виновата общественная система, а значит, ее надо заменить».

В одиннадцатом номере журнала «Новый мир» я прочитал статью Игоря Клямкина «Какая улица ведёт к храму?» Для названия своей статьи автор использовал  диалог из кинофильма Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Для автора статьи храм - это «светлое будущее». А главная её мысль: путь, по которому шла советская страна с 30-х  годов привёл в тупик.

Осталось потребовать  от взрослого населения СССР  покаяния. Сначала за Сталина, уничтожившего «ленинскую гвардию» и установившего тоталитарную командно-административную систему, потом за массовый атеизм народа, не позволяющий связывать с Церковью «светлое будущее».

К таким размышлениям  я пришел, прочитав статью Гавриила Попова   «С точки зрения экономиста» (1).

 На основе анализа романа «Новое назначение», автор  исследует развитие плановой экономики СССР и, введя  понятие командно-административной системы, отказывает в возможности её очеловечивания.

Утверждает, что в ключевой для современности проблеме — проблеме научно-технического прогресса советское жизнеустройство оказывается не состоятельным. Хотя этот  вывод Попова, в романе А. Бека  нигде не сформулирован, автор статьи видит в смене советской системы, главную цель  перестройки.