Река времени 39. Четвёртый курс училища
Последние дни каникул 1964 года прошли в Ленинграде. Летом семья моей девушки снимала дачу в ближнем пригороде Ленинграда, куда добирались на автобусе от Охтенского моста. У Тани был отпуск, и я, соскучившись по ней за время моего Кавказского путешествия, приезжал к ней с утра. Помню, что пару раз даже у них заночевал. Мне постелили на раскладушке в одной комнате с моей девушкой, но ни каких «глупостей» мы не допускали, так как в соседней комнате спала её мама.
Корабельная практика 1964 года начиналась сразу же после отпуска. Мы уезжали с Московского вокзала поездом на Архангельск. Помню, что Таня пришла меня провожать с роскошным гладиолусом. К этому времени уже несколько человек с нашего курса женились, а большинство обзавелись постоянными девушками, так что на перроне женщин было не меньше чем курсантов.
Практику третьего курса мы, подводники с первого и второго факультетов, проходили на строящихся атомных подводных лодках в Северодвинске. Я, Саня Игнатов, Миша Левиев, Саня Сысоев, Миша Туровец и еще несколько человек из нашего класса попали на АПЛ К-11. Подводная лодка К-11 627А проекта, была передана флоту в марте 1962 года. Но к моменту нашего прибытия на неё в августе 1964 года, она уже восьмой месяц стояла в 15 цеху судоремонтного завода «Звездочка», где производился её аварийно-восстановительный ремонт.
Командиром БЧ-5 был Вовша Самуил Израилевич, командиром электротехнического дивизиона, в подчинение которому, мы, курсанты-электрики находились, был Валентин Назаров.
За исключением курсанта 1 факультета Попова, пришедшего в училище с атомной лодки, мы все впервые оказались на АПЛ. Естественное любопытство, подстегиваемое пониманием, что всем нам в скором времени придется служить на этих загадочных объектах, заставляло нас с волнением ожидать первого посещения. Но когда я впервые спустился в рубочный люк К-11 и пошел по отсекам, закрывая за собой переборочные двери, мне показалось, что это уже все было. Настолько атмосфера на ПЛ 627 проекта оказалась похожей на мне хорошо знакомую ПЛ 613 проекта. Похожего оказалось значительно больше, чем отличий. Лишь реакторный отсек, где через стекло выгородки реактора можно было увидеть нечто незнакомое, да помещениен пульта управления ГЭУ, с бесчисленным количеством приборов и разноцветных ламп, выделялись на фоне общего узнавания.
Наша практика заключалась в том, что нам позволялось лазить по всем отсекам ремонтирующегося корабля. Чем, однако, мы не очень злоупотребляли. Когда подводная лодка стоит в ремонте, работающего народа на ней так много, что не имеющие сиюминутной полезности курсанты, всех только раздражают.
Поэтому, совершив ежедневную обязательную «экскурсию» по её отсекам, мы находили место, где ни будь на солнечной полянке внутризаводского сквера, и загорали, играли в карты или читали художественную литературу.
В конце рабочего дня организованным порядком с завода добирались до казарм учебного отряда, где нам было определено житьё.
По субботам и воскресеньям нас отпускали в увольнение. В редкие для Северодвинска теплые дни августа ездили на хороший песчаный пляж острова Ягры. Ходили на танцы в Дом офицеров и в Матросский клуб. Но каких либо явных воспоминаний о знакомстве с девушками во время этой практики у меня не осталось
В Ленинской комнате казармы с нами проводились занятия по специальности, руководителями которых были флагманские специалисты бригады и офицеры с подводных лодок бригады. Там же я впервые увидел героя фольклора атомного подводного флота Жору Муляву.
В это время Мулява был командир дивизиона движения с АПЛ К-11, к которой мы были приписаны.
Через несколько лет мне довелось познакомиться с Жорой в 39 бригаде новостроящихся кораблей, куда он был назначен командиром электромеханической боевой части, на третий корпус АПЛ 705 проекта. В то время я служил инженером по автоматике электрооборудования в воинской части 31081 на головной лодке этого проекта.
Следующая «заочная встреча» с Мулявой у меня произошла в жаркий апрельский вечер 1982 года, в Гаване, где в баре гостиницы Amistad мы, четыре офицера группы Советских военных специалистов, пили пиво и травили байки. Инициатором «заочной встречи» был пожилой армейский полковник, рассказавший нам «Историю про то, как Жора Мулява ходил в Большой театр».
Я слышал исходную версию этой байки в 1967 году, в Обнинске от капитана 3 ранга Могилы, моего соседа по офицерскому общежитию и такой же легендарной личности. За 15 лет от истории осталась только основная идея да фамилия главного героя.
Последняя встреча произошла уже в постсоветское время. Случайно, на Северном кладбище Санкт-Петербурга я увидел свежее захоронение и знакомую фамилию с фотографией Жоры на памятнике. Мы с женой и нашими приятелями постояли у могилы хорошего человека, и я рассказал им знаменитую историю.
В 2010 году я воспроизвел на Прозе.Ру её письменный вариант под названием «Шутки Большого Круга». (http://proza.ru/2009/12/13/451).
В нашей казарме жили и курсанты 1 факультета, и я помню, что мы беззлобно потешались над одним из однокашников, по фамилии Василенко, предпринимающего, по совету его девушки, трудные попытки похудеть. Он по нескольку дней ничего не ел, а потом молодой организм брал верх, и он срывался. Я не могу сказать, что он был толстый. Обычный крепкий паренек.
На мой взгляд, он похудел. Но, по-видимому, девушка от него требовала того, что он ей не мог дать. А он думал, что вот станет таким стройным, как она хочет, и все будет хорошо. Однако, стало совсем плохо, настолько плохо, что влюбленный парень, стоя в карауле, застрелился. След от автоматной пули на своде подъезда, ведущего в библиотеку, так и оставался, в течение более 10 лет, немым укором нашим насмешкам.
Свободное копирование
