А наша семья наконец-то переехала в отдельную трехкомнатную квартиру в самом центре Ленинграда – на улице Марата. Дом был старый, с печным отоплением, но это казалось мелочью на фоне одержанной победы. Однако, как выяснилось чуть позже, я недооценил хитроумие наших жилищных органов: нам выдали на квартиру два ордера, объяснив, что так полагается, а через несколько месяцев напишете, мол, заявление, что вы – одна семья, и получите новый ордер. Но это была очередная ловушка. Нам дважды отказывали в выдаче общего ордера. Глупая исполкомовская секретарша на вопрос мамы о причинах отказов ответила: «В связи с возможным уменьшением численности семьи!» Это был хамский намёк на возраст мамы и её возможный уход из жизни. Должен сказать, что у меня эта аргументация сразу отбила желание продолжать борьбу за объединение ордеров. Но тут возмутилась и взяла на себя инициативу мама. «Мне намекают на мою возможную смерть – заявила она очередному председателю исполкома. – А ведь я моложе Хрущёва. Вот я и напишу ему об этом!» Хрущёв был в это время у власти, и угроза оказалась действенной. Мы получили общий ордер на наше жилье!
Окна нашей завоёванной с таким трудом квартиры выходили в типичный ленинградский двор-колодец. Квартира была на втором этаже. Поэтому даже днём приходилось пользоваться электрическим освещением. Потемневшие, давно не крашенные стены дома напротив способствовали дефициту света. Хотелось как-то изменить эту ситуацию. Но как? Ведь большинство дворов-колодцев не только по нашей улице, но и во всем городе были в таком же состоянии. Но как раз тогда из «Блокнота агитатора» я узнал об одном трогательном историческом факте: в нашем доме, в квартире 18, как раз над нашей, в 1912 году находилась первая редакция газеты «Правда». И вот я написал в «Ленинградскую правду» (копия в горком партии) о том, как к нам во двор приходят туристы, которые хотят увидеть это историческое место. И как нам, жильцам, бывает стыдно за неприглядный вид нашего дома. Реакция на мое письмо оказалась удивительной: через некоторое время на фасаде укрепили прекрасную мраморную доску, на которой и был увековечен исторический факт. Во время капитального ремонта через несколько лет мемориальную доску сняли, и на свое место она не вернулась.
Капитального ремонта мы ждали много лет – были о нем официально предупреждены. Но ремонт всё откладывался, а в 1972 году у нас начали прокладывать трубы центрального отопления. Бурили полы и потолки, подвешивали радиаторы. Было много шума и грязи. Нам стало ясно, что эти капитальные работы ведутся взамен капитального ремонта. Нас это даже порадовало, так как нам очень не хотелось переселяться из нашей уже обжитой и так удобно расположенной квартиры. И было решено внести свою лепту в обновление жилья. Ликвидировали кафельные печи, установили взамен дровяной газовую колонку в ванной и, самое главное, настелили новый дубовый паркет во всей квартире. Но мы недолго радовались всем этим важным усовершенствованиям нашей жизни. В 1973 году, то есть через год после установки в доме системы центрального отопления, началось расселение жильцов в связи с предстоящим капитальным ремонтом. Только система социализма могла выдержать такую бесхозяйственность. Ведь при капитальном ремонте от дома оставались только стены. Разрушалось и превращалось в строительный мусор всё, что создавалось и строилось за последние пару лет. Разные ведомства, входящие в систему коммунального хозяйства города, работали совершенно независимо друг от друга.
Но нам было не до обсуждения проблем такого масштаба. Началось расселение жильцов, и тем, у кого квартиры по плану ремонта подвергались существенным изменениям, предлагалось новое постоянное жильё. Нам, в частности, предложили хорошую четырехкомнатную квартиру в Купчино. Сама по себе квартира по площади и планировке несомненно была привлекательной. Но дом был последним на окраине района. Никаких магазинов поблизости, транспорт далеко – поездки на работу стали бы занимать много более часа. Короче говоря, переезд в этот район был почти равносилен выезду из Ленинграда. А мы за последние годы были уже избалованы жизнью в самом центре, близостью и доступностью театров, магазинов и прочих привлекательных объектов большого города. Мы решили бороться за возвращение в наш дом после окончания ремонта. Своими силами мы, вероятно, ничего бы не добились. Но к этому времени у нас появился могущественный союзник – Михаил Петрович Чечельницкий, работник одной из строительных организаций города. Могущество его состояло в том, что он знал лично и был в добрых отношениях с теми, кто решал нашу судьбу. После его телефонного звонка отношение к нам со стороны двух дам, решавших судьбы переселенцев, стало человечным. Одна из них предложила нам хороший вариант размещения на время ремонта, вторая – квартиру, которую мы получим после окончания ремонта. Эта помощь была неоценима.
Наше временное жилье находилось на нашей же улице Марата и представляло собой трёхкомнатную квартиру в доме, который только заселялся после капитального ремонта. Единственным недостатком квартиры было то, что она находилась то ли на очень низком первом, то ли в полуподвальном этаже. Пол был сантиметров на 40 ниже уровня земли. Так что оценка «низкий первый» или «полуподвальный» этаж целиком зависела от того, к какой части человечества – оптимистам или пессимистам – относился оценивающий. Мы с чувством великой признательности приняли это жильё. Тем более, что уже успели познакомиться с иными вариантами так называемого «маневренного фонда». Обычно это были общежития коридорного типа, заселенные зачастую личностями, которых совсем не хотелось иметь своими соседями.
Свободное копирование
