Снова о Пушкине - 5

 "Девушки ушли в свою светлицу, Адриан обошел свое жилище, сел у окошка и приказал готовить самовар".

 "Мой идеал теперь — хозяйка,

 Мои желания — покой,

 Да щей горшок, да сам большой"[1].

 "О боже! Дона Анна! Что там за стук?"

            (Входит статуя командора. Второй раз.)

 "(1 января 1834 года) третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцовала в Аничкове...".

 "... В прошедший вторник зван я был в Аничков. Приехал в мундире. Мне сказали, что гости во фраках — я уехал, оставя Наталью Николаеву, и, переодевшись, отправился на вечер к С. В. Салтыкову. Государь был недоволен и несколько раз принимался говорить обо мне: "Он мог бы потрудиться переодеться во фрак и воротиться, передайте ему мое неудовольствие"".

 "Итак, Адриан, сидя под окном и выпивая седьмую чашку чаю, по своему обыкновению был погружен в печальные размышления. Он думал о проливном дожде, который, за неделю тому назад, встретил у самой заставы похороны отставного бригадира. Многие мантии от того сузились, многие шляпы покоробились. Он предвидел неминуемые расходы, ибо давний запас гробовых нарядов приходил у него в жалкое состояние".

  "Государь приехал неожиданно. Был на полчаса, сказал жене: "Из-за башмаков или из-за пуговиц ваш муж не явился последний раз". (Мундирные пуговицы. Старуха Бобринская извиняла меня тем, что у меня не были они нашиты.)"[2].

 "Еще снаружи и внутри

 Везде блистают фонари..."[3].

 "— Карету Пушкина! Карету Пушкина! Карету Пушкина!

 — Какого Пушкина, сочинителя?"

 Далее я исполнял целиком стихотворение Пушкина "Чернь".

 И заканчивал письмом "Ты думаешь, светский Петербург не гадок мне...".

 В третий раз входит статуя командора, как грозная тема жандармской России.

 У статуи страшные, холодные глаза Николая I. Я читаю последние слова царя, адресованные умирающему Пушкину:

 "... Если бог не велит уже нам увидеться на этом свете, то прими мое прощение и совет умереть по-христиански и причаститься, а о жене и детях не беспокойся... Я беру их на свое попечение.

Николай"

                      "Статуя

 Дай руку.

                     Дон Гуан

 Вот она... о, тяжело

 Пожатье каменной его десницы!

 Оставь меня, пусти, пусти мне руку!..

 Я гибну — кончено — о Дона Анна!.."

            (Пантомима: падает в кресло.)

 "... Нет, весь я не умру, — душа в заветной лире

 Мой прах переживет и тленья убежит —

 И славен буду я, доколь в подлунном мире

 Жив будет хоть один пиит".

 Я медленно иду на авансцену. В этом проходе я играю, что годы идут, времена меняются. На площади в Москве стоит статуя Пушкина. Однажды к Пушкину подошел человек и сказал:

 "Александр Сергеевич,

 разрешите представиться.

 Маяковский.

 Дайте руку!"[4]

 "Статуя кивает головой в знак согласия"[5].

 Этим я сообщил, что Пушкин не прочь познакомиться с нашим всеми любимым поэтом Маяковским.

 Студентам этот финал очень понравился.