В жизнь мечтателя вошло событие: он встретил чудесную девушку, умную, чистую, ту, о которой мечтал долгие годы. Счастливый, он бродит по городу, не решаясь воротиться домой. И тут я перехожу к "Медному всаднику":
"Сонны очи
Он наконец закрыл. И вот
Редеет мгла ненастной ночи,
И бледный день уж настает...
Ужасный день!"
К этому времени я сижу на стуле, моя голова опущена на спинку, повернутую в сторону зрительного зала. Медленно поднимаю голову, чтобы посмотреть в очи этому дню, полному грозных событий.
"Нева всю ночь
Рвалася к морю против бури,
Не одолев их буйной дури...
И спорить стало ей невмочь...".
Я обозреваю строго и сурово разворачивающуюся передо мной картину:
"Но силой ветров от залива
Перегражденная Нева
Обратно шла, гневна, бурлива,
И затопляла острова,
Погода пуще свирепела,
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
... И всплыл Петрополь, как тритон,
По пояс в воду погружен".
На этих строках я медленно подымаюсь, вырастая неумолимо и грозно:
"Осада! приступ! злые волны,
Как воры, лезут в окна. Челны
С разбега стекла бьют кормой.
Лотки под мокрой пеленой,
Обломки хижин, бревна, кровли,
Товар запасливой торговли,
Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесенные мосты,
Гроба с размытого кладбища —
Плывут по улицам!"
Я простираю руку, подобно тому, как простерта рука Петра Первого на гениальном монументе Фальконе.
"... Народ
Зрит божий гнев и казни ждет.
Увы! все гибнет: кров и пища!..
Где будет взять?"
Рука падает, я склоняюсь, голова моя падает снова на спинку стула — это отчаяние народа.
Однако строфы Пушкина ведут меня дальше. Я снова поднимаю голову и веду рассказ, вот-вот возникнет Евгений.
"Тогда на площади Петровой,
Где дом в углу вознесся новый,
Где над возвышенным крыльцом
С подъятой лапой, как живые,
Стоят два льва сторожевые,
На звере мраморном верхом,
Без шляпы, руки сжав крестом,
Сидел недвижный, страшно бледный
Евгений...
... Боже, боже! там —
Увы! близехонько к волнам,
Почти у самого залива —
Забор некрашеный, да ива
И ветхий домик: там оне,
Вдова и дочь, его Параша,
Его мечта... Или во сне
Он это видит? Иль вся наша
И жизнь ничто, как сон пустой,
Насмешка неба над землей?
И он, как будто околдован,
Как будто к мрамору прикован,
Сойти не может!"
Отчаяние Евгения дошло до предела. Он приподымается, безумными очами обводит все вокруг. Рука простирается над пространством, где:
"Вкруг него
вода и больше ничего!"
Но эта же рука, дрогнув и вытянувшись достала рукой Петра.
"И обращен к нему спиною
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне".
Свободное копирование
