Почему я не стал генералом! - 172

Почему я не стал Генералом! - 4 глава - 6

 Глава - 6 

 Сейчас продолжу нашу рейсовую эпопею:

 Вот мы с грехом, пополам добрались до Балыгычана, пробиваемся дальше, но уровень воды в реке еще больше упал, да и шуга усилилась, и течение двух дней никак не могли пройти первый же перекат за Балыгычаном.

 Судно уже начало обмерзать льдом, и было принято решение, вернуться в Балыгычан, где и стать на зимовку.

 Мы вернулись и стали не далеко от устья речки Балыгычан, с расчетом, что как только вода начнет прибывать, то в нее можно будет завести пароход и баржу.

 И как- бы спрятаться от большого ледохода, который будет проходить по реке Колыме.

 Так мы зазимовали в плесе реки, а живем все на пароходе, котлы его работают и продолжают нас отеплять.

 Да и негде жить, на берегу нет помещений, надо строить временные бараки, так как всю зиму на пароходе жить нельзя, он ведь металлический, да и палубные надстройки очень легкие, а морозы будут, будут за - 60.

Кстати тут надо сказать, что на нашем пароходе ехали кроме судовой команды еще и пассажиры, это были четыре человека охранники, окончивший свой срок службы по договору и выбывающие в Магадан, а потом на материк.

 Были человек 6 - 8 заключенных, которых по какой - то причине переводили в другие лагеря.

 Была одна единственная женщина, лет 35 - 36, тоже уезжающая с Колымы в отпуск.

 Было и наше начальство четыре человека, из затона Верхней - Сеймчан.

 В общем, маленький, буксирный наш пароходишка, был набит разными людьми под завязку.

 Из Ново - Зырянки по нашей радиостанции, нам было передано для охранников, в связи с зимовкой в плесе их отпуск отменяется и они обязаны взять под свой контроль всех заключенных находящихся среди нас и организовать временный лагерь, и изолировать их от вольнонаемных.

 Получив такую радиограмму, они сразу же собрав всех ЗК начали строить для них барак, одновременно начали строить и для всех вольнонаемных.

 А время шло, уже выпал снег и не таял, замерзли мелкие речки, и окончательно стало замерзать сама река Колыма.

 Только кое-где на быстром ее течении, оставались еще дымящие парком полыньи, хотя и было только начало октября, но тут уже была зима.

 Эх! Колыма - ты, Колыма, чудная планета, двенадцать месяцев зима, остальное лето…

 Собрались в дорогу и наше начальство с верхнего плеса, тут был сам начальник верхнего плеса, фамилия его уже не помню, двое отпускников из Зырянки, но тоже из начальников и линейный мастер верхнего плеса Фришмут Иван.

 Вот его - то я хорошо помню, так как во первых он был, как бы наше механизаторское начальство, а во вторых о его судьбе я расскажу отдельно, чуть позднее.

 Путь этой четвертки от Балыгычана до В - Сеймчана был только по реке Колыме, так как иных дорог и троп не было, расстояние нужно было пройти 236 километров.

 Скоро и я пройду по этому пути, но только в середине ноября.

 Я, забыл сказать, что у меня в каюте тоже был пассажир.

 Это был медик - фельдшер, одних со мною лет, из числа тоже только что окончивших медицинский техникум, звали его Виктор, а вот фамилию за давностью лет забыл.

 Деваться ему было некуда, не жить же на палубе, вот я его к себе и пустил.

 Однажды, когда мы еще работали по вахтам, и я был днем свободен, где -то у кого - то я выпросил мелкокалиберную винтовку и пошли мы с ним на охоту, в близлежащую тайгу.

 Отошли, так метров на триста от берега, вдруг, я увидел, вспорхнувшую с земли, на дерево глухарку, тихонько стал подкрадываться к ней, а она, видя меня, спокойно сидит на ветке и голову повернула ко мне, как бы смотрит, а что я дальше буду делать?

 Подошел я к ней почти вплотную, ну от ствола ружья до нее оставалось 1,5 - 2 метра, даже прицеливаться было не нужно, а она, эта глухарка опустила голову вниз и как бы с любопытством смотрит на меня, что это мол, за зверь внизу стоит?

 Это была не охота, а просто убийство. Я выстрелил, и она упала на землю, надо признать, что у меня в тот момент было не чувство охотничьего азарта, я чувство какой - то вины, как я уже и сказал за совершенное мною убийство.

 Подняли мы ее с земли и вернулись на пароход. Мне было ясно, что эта убитая мною дичь, никогда не видала и не знала, что такое человек и представь себе, я на всю жизнь запомнил ее склоненную голову вниз, в мою сторону, и черные бусинки глаз, как бы с любопытством смотрящие на меня.