Вот я в поезде Омск - Москва, я снова в дороге, я снова в пути…..
Ох! Как нравилось, да и сейчас нравится эти перемещения по просторам нашей России, встречи с незнакомыми людьми, которые тоже куда - то едут, куда - то спешат и вместе с тем с каким - то, благодушием рассказывают свое сокровенное своим попутчикам.
Которых и видят - то в первые в жизни, зная заранее, что вот пройдет день, два и все они разойдутся в разные стороны и большая вероятность, что их жизненные пути, никогда уже не пересекутся.
И как всегда, мне попался очень интересный попутчик - старичок, как казался мне тогда лет 62 - 65, хотя сам сейчас немного старше его.
На вид это был обычный дед, с небольшой бородкой и усами, без претензий, на «оригинала», простовато одетый, но с живыми, добродушными, но хитрыми глазами.
Анекдотов он знал уйма, умел их с интересом рассказывать, чем и веселил все вагонное общество, а особенно мужское.
Кроме того, он замечательно играл, в любую игру, в карты, тут он был, не победим.
Правда, когда играли двое на двое, выигрышей было меньше, а когда один на один, игра его была беспроигрышной, не которые думали, что у него крапленые карты, заменяли другими колодами карт и все равно он всегда был в выигрыше.
Играли просто так, на интерес, без всяких денег.
Меня его постоянное везение заинтересовало и вот в один из перекуров, а он тоже смолил самокрутки, то - есть козьи ножки, а это когда газетная бумага свернута фунтиком.
Когда остались с ним вдвоем я спросил:
- Где это Вы так хорошо научились играть в карты? И в чем все же успех вашего везения?
Дед, он был очень разговорчивый и я чем - то видно нравился ему, как собеседник, хотя по сравнению с ним, был просто пацан.
На мои слова – вопросы, он ответил:
- О! Это длинная история, а секрета никакого нет, просто я хорошо, внимательно слежу за игрой, запоминаю какие уже карты вышли, и что осталось на руках.
Память у меня всегда была на разные расчеты отличная, вот и выигрываю, а научился я играть в армии, в австрийском плену еще в Империалистическую войну, до революции.
- А, Вы, что в Омске живете?
- Да, нет я жил в Омске раньше до 1937 года, а сейчас живу в Краснодаре, сюда приезжал за должком. Должен мне один родственник две тысячи рублей, вот я и приезжал за деньгами. Да, откровенно говоря, чуть ли не больше уже проездил. Слава Богу, моя старуха об этом не знает.
Ты, понимаешь, я до сих пор сейчас не пойму, почему мне 24-летнему парню, так откровенно рассказывал этот дед, а часто и другие люди свою жизнь, или сокровенные свои планы, в чем дело?
Чем я их располагал к себе, не знаю и не могу понять до сих пор, да и сейчас стоит побыть с человеком, несколько часов, поговорить с ним.
И он довольно доверительно начинает говорить о своем прожитом, чем я вызываю расположение к себе, почему люди порой видя меня первый раз, довольно легко говорят о своем том, что порой является даже тайной для своих близких?
Может быть умение слушать рассказчика с вниманием, мимикой и во время брошенной репликой, сочувствия или смеха, все это как - бы подбивало рассказчика на откровенную беседу со мной, может быть.
– Ну, а в плену-то как у австрийцев было: - спросил я деда.
- Да как сказать, попал я туда, к ним в период сильного их наступления в 1915 году, у нас одни винтовки, да несколько пулеметов, а у них и артиллерия и танки, ну и раздолбили наш полк, кто ранен, кто контужен, так вот и попали к ним в лапы.
- А у них, где были?
- Да, известно где, в лагерях для военнопленных, мы солдаты отдельно жили в бараках, а наши офицеры отдельно. Конечно, нас солдат гоняли на разные работы по погрузкам, разгрузкам вагонов.
- А кормили как вас?
- Да, ничего, особых деликатесов не было, а щи да каша всегда была, в общим не бедствовали и даже раз в месяц, кто хорошо работал, в солдатский бордель водили.
Вот и мне разок повезло, попал и я туда, да тут осечка получилась, смех и грех вспоминать…
Привели нас строем человек 10 - 12 в официальное такое заведение, а у них это разрешено законом.
Зашли мы туда, нас сразу определили по комнатам, в которых проживали и принимали гостей специалистки по интимным делам.
Не теряя времени, я разделся, а она взглянула на мое самое сладкое место, да и залопотала:
- Найн! Найн!, - и руками машет.
- Я сразу сообразил в чем дело, а дело в том, что у меня на самом интересном месте была какая - то бородавка, ну ей она и показалась подозрительной.
Я ей по-русски говорю, мол это ерунда, что все нормально будет, а она свое твердит: «Найн! Найн!» и на дверь мне показывает, дескать, уходи, уходи, что оставалось делать?
Так я и ушел от нее несолоно нахлебавшись. Сказал, опосля, своим ребятам, а они гогочут надо мной, а меня досада берет.
Пришли обратно в лагерь, я прямо к своему фельдшеру, говорю:
- Режь к чертовой матери эту бородавку, а он стал меня уговаривать, но я ему режь и все.
Так и отрезал он мне эту бородавку, да оказалось, и напрасно, перегнали нас в другое место, уже в Германию, а там стало намного хуже и отношения к нам и питание, а уж об сладких удовольствиях и помину не было.
Пробыл я там, в Германии до начала 1918 года.
Затем нас повезли на границу и передали в Россию в обмен на их пленных, которые были у нас в России, так сказать сменяли «баш на баш».
Приехал я домой в Омск, где не был почти три года, а меня уже и в живых не считали, но я был рад без ума, что, наконец - то я дома, да и родные мои тоже.
Как сейчас помню, легли мы отдыхать поздно, а утром мне моя жена и говорит, когда я стал одеваться:
- Слушай Петро, а бородавка-то твоя где она?
А, я в ответ ей и говорю:
- Бой был, наступали мы на немцев, а те по нам из минометов, да пушек, вот и попал мне осколок в ноги, да и как бритвой срезало эту бородавку, хорошо, что все не оторвало.
Уже не знаю, поверила она мне или нет, скорей всего сомневалась, в моем рассказе, а что и как было, конечно не знала.
- Ну, а как Вы жили в период Гражданской войны, воевали?
- Понимаешь, сынок я свое уже а войну отвоевал и не был ни за красных, ни за белых.
При Колчаке я отпустил бороду да усы, чтобы старым выглядеть, чтоб меня не мобилизовали они в свою армию.
Когда пришли красные, то и тут меня борода с усами выручала, а когда все кончилось, то привык уже бородатым, да усатым быть.
Так и жил помаленьку с семьей, у меня росли два сына, да и дочь, а их надо было кормить, учить да умирать мне во славу идей совсем не хотелось.
До войны и революции мы с отцом занимались извозом, то - есть имели четырех лошадей и нанимались возить грузы от разных организаций и от частных лиц.
Много на этом не заработаешь, но жить можно было.
А в революцию и гражданскую войну лошадей у нас мобилизовали, а проще говоря, их отобрали и белые, и красные.
Но, вот наступил НЭП, было снова разрешено иметь частные свои маленькие предприятия.
Отца моего тогда уже не было, похоронили мы его 1922 году, и решил я заняться пивным делом.
- Как это пивным делом? - спросил я.
- Да очень просто. Деньжата, т.е. сбережение, кое - какие после моего родителя остались.
Я договорился с Пивным заводом, что они мне будут отпускать пиво бочками по оптовой цене.
Я арендовал несколько старых домишек в Куломзино, в районе железнодорожного вокзала. И в городе на Северных и на Линиях, где торговали пивом, что я привозил, мои родственники, да хорошие приятели, чтобы было без обмана.
Сам я купил крепкую лошадь и возил в эти мои точки пиво, этим и жили и я, и они. Мой дед, собеседник, усмехнулся и засмеялся.
- Вы что – то видно интересное вспомнили? - Спросил я.
- Да, так один жизненный случай того времени.
- Если не секрет расскажите.
- Да, какой тут секрет, так суета, сует.
Случился однажды со мной грех, да уж Бог простил меня, поди, за него. Привез я однажды пиво в Куломзино, где его продавали мой кум с кумой.
Дело уже было позднее, темнело, разгрузили мы пиво, погрузили пустые бочки.
Я отогнал к дому кума лошадей, а у меня уже тогда были две подводы и вернулся к нему в магазинчик, так как еще у него были посетители.
Посидели, покалякали. Время уже и закрывать пивную скоро, пора. Вот мой кум и говорит:
- Ты, Петро давай с жинкой моей идите домой. Ты Маруся ужин нам приготовь, я вот только сейчас приберусь, отпущу последних посетителей и быстренько приду домой.
Вот тут - то вскоре и произошел со мной грех. Шли, мы шли с кумой, да в канаву заросшею травой и упали…. …..
Пока мы из нее «карабкались» смотрим, кум уже домой идет по улице, пропустили мы его, он нас не заметил, а сами огородами и напрямик к дому, и успели минут на 10 прийти раньше.
Маша тут развернула быстренько ужин варганить, а я сижу на крыльце, как бы кума поджидаю.
Подошел он, я его еще спросил, что так долго я уже и заждался тебя, от сидения на крыльце уже задница заболела.
Кум, конечно, ничего не мог заподозрить о нас, так как с виду все было всегда благопристойно.
Переночевал я у них, а утром рано на паром и в Омск на пивной завод.
Так времечко - то и шло, - и он опять засмеялся, - а потом продолжил.
- Подошло время, идти в церковь исповедоваться, пришли и мы с женой в нашу церковь на Тарской улице, она и сейчас работает, но только священнослужители в ней другие.
Накрыл меня полой священник и спрашивает:
- В чем грешен, сын мой покайся?
А я ему, и говорю:
- Грешен батюшка, грешен.
- В чем грех состоит сын мой?
- Да, вот батюшка черт попутал с кумой грех совершили. А батюшка веселый попался мне.
- О! Это великий грех, сын мой, ты нарушил седьмую и десятую заповедь Христа - сына Божьего.
Да, знаешь ли ты, что когда вы с кумой грех совершали, под вами земля на семь верст горела.
А я в ответ, на эти его слова, возьми, да брякни, так шутя. Зная, что батюшка сам был не без греха, мне раньше моя супружница рассказывала о нем, от баб ведь почти ничего не утаиться, а сарафанная газета быстро разносит новости.
- То - то, батюшка она задом - то и вертела, ей видно жарко было?
Тут он с досады, плюнул и сказал:
- Изыди сатана! Налагаю на тебя эпитимию, ежедневно целую неделю, делать на коленях 20 поклонов и просить Господа Бога нашего простить тебе грех твой, на этом — Аминь!
Вот, собственно говоря, и вся моя история в этом. Дед затянулся самокруткой и продолжал:
- Но вот скоро моя извозная деятельность кончилась, организовали артельные обозы, а нас частников такими налогами обложили, что и не пикнешь.
Продал я своих лошадей, и закрылись мои пивные лавочки, а точнее они перешли в государственные кооперативы, остался я не удел, так сказать.
Подумал, подумал я, и решил заняться покупкой и продажей домов.
- Как это? - Спросил я его.
- Да, просто очень, мой старший сын к тому времени окончил семилетку и работал в Жилищном управлении или как это сейчас называется Карточном бюро что ли?
Помозговал я, прибросил все стороны такой работы, и поговорил с сыном о том, что вот если к тебе придет человек спрашивать подлежит его дом сносу или нет?
Можешь ты сказать, что да, ваш дом будут сносить, так туманно, чтобы человек знал, что дом его снесут.
- А, зачем это батя?
- Нужно сынок, нужно, жить то ведь как - то надо.
Он задумался, а я ему говорю:
- Ты просто напусти туману тому, кто придет, вот и все.
- Не знаю батя, не знаю, боязно что - то.
- А чего тут бояться? Может быть, и правда снесут дом, город - то видишь, перестраивается.
- Ладно, подумаю - сказал он.
А я и настаивать больше не стал. Стал я ходить по улицам и приглядываться к частным домам, что были поближе к разным стройкам и предприятиям.
А в тот, который по моим расчетам стоящий, я заходил и начинал разговор, так:
- Дом не продаете?
- Откуда Вы взяли? И не думаем его продавать!
- Да, слыхал я, что тут стройка вот большая будет, ну сносить вот дома четыре будут, вроде как в Вашем районе, а я бы купил да перенес его на другое место, да вы подумайте, может и будете продавать? Я, через недельку, две, зайду.
Дело в том, что при сносе домов, владельцам тогда не предоставляли квартир, или перенос дома на другое место, а просто выплачивали сумму, на которую был этот дом застрахован и все.
Как правило страховка эта была мизерной, так что для домовладельца такое положение дел было не выгодно и лучше было, как ни - будь, его продать, хотя и дешевле, настоящей его стоимости.
И так зерно сомнения, мною было брошено, теперь я выжидал, когда оно созреет.
Но домовладелец не дремал. Шел в домоуправление, а там неизменно попадал к моему сыну, у которого все сведения по сносу домам были.
А, он уже мною был предупрежден об этом, мною облюбованном доме.
Получив неопределенные сведения о том, что да его дом, по всей вероятности, будет снесен, но без конкретного срока, мы мол, вас предупредим тогда.
Владелец дома размышляет о том, что вот когда его уже предупредят, он дом продать не сможет, тогда не разрешали уже дома подлежащие сносу продавать, и он потеряет большую сумму по сравнению со страховкой и он уже в панике, а вдруг скоро снесут? Что делать?
А, я выжидаю, еще одну недельку, а он думает надо, наверное, продавать.
Так как, и соседей, наверное, снесут, а они пока не знают, узнают, будут мне конкуренты по продаже.
Ну и готов мой домовладелец. Я, как бы мимоходом к ним захожу и спрашиваю:
- Ну, что не надумали продавать?
- Да, Вы зайдите в дом, что во дворе то толковать, - отвечают они.
Вот и вижу, что готов он, так сказать, поспел.
- А, сколько Вы дадите? - Уже спрашивает глава дома.
- Не знаю, а какая ваша цена будет.
Он называет, а я отвечаю:
- Нет, это очень дорого, я в другом месте поищу.
Тут как бы начинается торг, иногда я его прерываю и ухожу, пообещав подумать, а иногда все же договариваемся сразу о цене дома.
Наконец все, договорились, и я официально покупаю этот дом, но не на свое имя, а на сына, или дочь.
Владельцы рады, что продали, хотя и дешевле чем он стоит, покупают себе другой в более дальнем районе и я доволен, что на этом заработаю несколько тысчонок.
Потом делаю небольшой ремонт в купленном доме, переезжаю туда со своей старухой, а спустя два, три месяца, вывешиваю объявление, что дом продается, и уже теперь цену беру, что надо и продаю его на 5 - 10 тысяч дороже, чем купил.
Вот так и нашел я себе новое занятие.
- Да, ведь это обман, шантаж – говорю я.
- Ну и что? А, разве нас государство не обманывает? Всю жизнь платим за землю, за страховку, а потом сносят и дают гроши, это как честно? – говорит он.
- Молод ты еще и многое не понимаешь, вот постарше будешь, сам осознаешь, что и как. Ладно, пойдем в купе, хватит лясы точить, там, в компании то веселее.
Он ушел из тамбура в вагон, а я закурил еще одну папиросу и подумал, что все же этот дед-подлец, жил за счет других и бывший к нему интерес у меня пропал…
Свободное копирование
