28 сентября.
Юрий Леонидович Родин, 1936 г.р., доктор наук, математик. Научный городок Черноголовка, Институт физики твердого тела АН СССР. Крупный, толстый, жизнерадостный одессит Юрий Леонидович попал ко мне «по знакомству», через друга, уехавшего за границу. Поэтому беседа идет вполне откровенная.
Когда он в 1970 г. приехал из Одессы (после серии погромов сначала в университете, а потом в Институте водного транспорта) в Черноголовку, то почти все математики в Институте твердого тела были евреями. Господствовал дух довольно свободный, левый. Левым считался и директор Осипян Юрий Андреевич (полужидок). Но Осипян решил лезть в члены-корреспонденты. «Левых» голосов ему было для этого недостаточно, и он начал стремительно «праветь». Вместе со своим партбюро он принялся нажимать на сотрудников, чтобы те шли в партию. Торговля с самого начала приобрела циничный характер: вступаешь в партию — получаешь трехмесячную научную командировку за границу. «Левые» мялись, стеснялись, тянули. В институте возник даже род нравственного раскола. «Подумайте только, — воскликнула тогда с изумлением одна математическая дама, — Н.Н. вступил в партию, и с ним в отделе перестали здороваться!» Впрочем, раскол был недолгим и неглубоким: математики пошли в партию косяком. Дирекция свое обещание выполнила: партийцы получили возможность ездить за границу. Даже аспиранты! Даже (со скрипом) евреи.
Постепенно выявилась четкая закономерность: если ты не вступаешь в партию и вообще держишься по отношению к администрации особняком, то мало по малу у тебя начинают отнимать сотрудников, урезать финансы, тебе не дают новой аппаратуры. Такое ущемление (впрочем, не смертельное) уменьшает твои творческие возможности. Ты замечаешь, как все более отстаешь от других, как становишься постепенно второстепенным, второсортным исследователем. С другой стороны соответствие партийным стандартам, вступление в партию, контакт с администрацией ведет к ряду моральных уступок, к деградации личности. Ученый не хочет отстать в науке, но вместе с тем не желает и потерять несомненные блага жизни. Он ищет позицию, при которой, не делая слишком больших подлостей, мог бы сохранить себя в науке. Но эквилибристика эта ни к чему не приводит. Расслоение нравственное все глубже разъедает коллектив. Многие (20 чел.) из института уехали за границу. А другие все глубже уходят в трясину компромиссов.
События последних недель: приезжал Г.; ОКОНЧЕНА КНИГА «Управляемая наука». Я ездил в Ленинград — повидал пятимесячного внука Платона, Костю и умирающую 84-летнюю «маму»; психический срыв у домашней работницы Ольги Дм. — ее отправили на Канатчикову дачу; начали помогать по хозяйству Юлии Самуиловне и ездить в больницу к Ольге Дмитриевне; сегодня, 28.08.76 г., проводы в эмиграцию Веры и Миши Бернштамов; выяснилось, что рукопись книги о Владыке Луке — не дошла до Парижа; публикации в «Авроре» № 5-6, «Лит.Армении» № 3-4, «Уральском следопыте» №9. Началась переписка с одесской мамой (после четырехлетнего перерыва); получены деньги за к/ф «В поисках панацеи» — можно жить! Переписка с Лесючевским, лживые письма юрисконсульта изд. «Советский писатель» М.А.Келлермана о том, что книга моя находится по-прежнему в производстве; нервный срыв у Лили.
Свободное копирование
