4 июля.
30-го произошло еще одно событие: днем позвонил некто и спросил Марка. Лиля ответила, что меня нет, и, как обычно, спросила, кто спрашивает. Незнакомец не представился, а продиктовал ей приглашение для меня: явиться 3-го июля в городскую Прокуратуру к старшему следователю Тихонову.
К Тихонову я не пошел: решил подождать повестку. Он позвонил снова и на этот раз уже с угрозами: «Пришлю милиционера». Пришлет ли он или не пришлет, но без повестки, в которой будет четко обозначено, по какому делу и в каком качестве меня вызывают, я в Прокуратуру не пойду.
Думаю, что номер моего телефона обнаружен в чьей-то записной книжке (из-за этого и обращение по имени) и меня хотят допросить как свидетеля. Но, кто знает, кто знает.… Там, где нет законов, а есть лишь распоряжения, можно ожидать всего. Между прочим, узнал, что существует постановление от 1972 года (неопубликованное!), по которому лицам, политически неугодным, в Прокуратуре или милиции делают предварительное внушение (читают секретное постановление) и требуют подписать документ о том, что ты предупрежден. Такую форму запугивания все, кто ей подвергался в Москве, отвергли — подписывать протокол не стали.
Узнал я также за эти дни, что Городская Московская Прокуратура ведет дело физика Твердохлебова (в связи с Эмнисти Интернейшнл) и зашла с этим делом в тупик. Даже по нашим пластичным законам обвинить Твердохлебова, который пекся о свободе инакомыслящий в других странах, не в чем. Ну, ничего, найдут что-нибудь. Не бывало такого, что схваченный на Руси, так вот за здорово живешь, был вдруг выпущен на свободу. Если бедолага Твердохлебов не служил даже в американской разведке, то уж наверняка воровал серебряные ложечки в гостях.
Свободное копирование
