30 августа.
Отличная повесть Якова Гордина о Пушкине («Годы борьбы») в шестом номере «Звезды». Гордин выдвинул по существу новую концепцию последних шести лет жизни Пушкина. Романтический поэт, каким он оставался в сознании современников, пережил, начиная с 1831 года, серьезную внутреннюю ломку: он почувствовал себя созревшим для политической деятельности. Он собрался издавать газету (политическую), чтобы подавать правительству рекомендации, а общество (дворянское) воспитывать. Отсюда — поступление на службу, занятия в архивах. Идет поиск закономерностей российской истории. Исследуется народный бунт — пугачевщина. Становится ясно: мужик победить не может, бунт — зло. Вторая линия поисков — Петр Первый. Сначала кажется: вот идеальный государь, вот радетель о России, образец для монарха XIX века. Поиски в архивах, однако, обнаруживают, что Петр прибегает для осуществления своих целей к таким гнусным средствам (вплоть до поощрения доносительства), что в образцовые государи явно не годится. Надежды на здравый смысл молодого Александра Первого постепенно сменяются у Пушкина отчаянием. Царь не позволяет поэту и шага сделать по пути политической программы «перевоспитания» верхов. Даже друзья перестают в эти годы понимать [нрзб.] Пушкина. В обществе складывается представление о крушении его таланта. А.С. разорен. Он в отчаянии, озлоблен. Многочисленные дуэли. Пушкин сам ищет смерти.
Эта схема содержит, по мнению Гордина еще один важный элемент — Пушкин верит, что изменение политического климата придет в Россию, если царь приблизит к себе старинное родовое дворянство и оттолкнет бессовестных чиновников из служилых. У родовитых нет страха перед царем, нет зависимости от него. Радея о России, они создадут оппозицию по западному образцу и вырвут у императора самодержавную власть в пользу парламента. Вопрос о родовитой знати как единственной силе способной сдвинуть Россию с мертвой точки для Пушкина (по Гордину) самый главный. Он (Пушкин) горд своим происхождением. Я же взглянул на книгу эту по иному, как на сочинение (вполне достоверное) о первом русском интеллигенте. Пушкин начал тот крестный путь, которым после него уже полтораста лет идет вся наша интеллигенция. Десять поколений с тех пор снова и снова повторяют этот обреченный на провал спектакль: надежда на власть предержащих (они поймут; они разберутся…); попытка распутать клубок русской истории — откуда российская гниль пошла-поехала; стремление разъяснить хозяевам жизни как им лучше (для их же пользы и для народа российского пользы!) править; письма и записки на высочайшее имя; отчаяние, озлобление, стрельба (у Пушкин — дуэльная, у последующих поколений — по губернаторам и царям)
Концепция Гордина представляется мне неотразимой, хотя уже слышал я и противоположные взгляды. Думаю, что литературоведам теперь уже не удастся говорить о последнем пятилении жизни А.С., пренебрегая Гординской точкой зрения. Да и нам, духовным потомкам первого русского интеллигента полезно узнать, откуда мы и чем кончаются в России надежды, отчаяние и стрельба (см. также запись 27.4.74)
Яков Гордин из Ленинграда один из самых одаренных и образованных наших писателей публицистического толка. Он и драматург неплохой. Но на пороге сорокалетия своего никому он почти неизвестен: подписал когда-то (лет шесть назад) какое-то письмо властям и был отлучен от права заниматься литературным трудом. Характер у него по счастью оказался легким. Он претерпел гонения и остался бодр. Новая повесть есть знак того, что милый моему сердцу Яша Гордин не сломлен и еще сумеет показать свой незаурядный талант. Подай ему Бог помощь.
Свободное копирование
