"22-го июня при местечке Белобреге майор Грузинов донес мне, что в соседнем лесу скрывается неприятель. Поручик Кармынин послан был осмотреть лес, а я, оставив Белобреги вправо, перешел реку Пилицу и остановился в виду неприятеля".
"Быв молод и окружен таковыми же и моложе еще чиновниками, мы довольно забавлялись на счет неприятеля, и сделали упущение. Не далее пяти верст от нас стоял лагерем на поляне неприятельский корпус, в числе 5.000, с двух сторон примыкая к лесу, к которому и мы близки были, почему и наблюдали оный; но что неприятель, пройдя лесом, обойдет нас и с тылу нападет - о том не хотели и думать. В это-то время раздались выстрелы в тылу нас по дороге, по которой мы пришли. Оставя шутки, казаки бросились в реку, и хотя вода переливалась через спины лошадей, перебрались на другой берег благополучно. Неприятель в густой колонне стоял на улице Белобрега. Казаки ударили, смешали поляков, опрокинули и погнали; на площади наскакали (они) на 400 чел. конницы, но и тех прогнали из местечка. Лес и песок не позволили продолжать наступление, так как по глубокому песку не могли прытко скакать; в ту минуту, когда казаки врезались в средину, увидал я, что один моего полка пятидесятник в большой опасности. Я полетел к нему и, заскакав с боку того, который уже его рубил палашом, ударил поляка саблею в плечо; полагаю, что трафил в бляху перевязи; мой клинок был лучшего турецкого железа, весьма крепкий, поэтому он и переломился; при эфесе остался небольшой кусок, а весь клинок полетел вперед моего противника; поляк, заметив это, остановил свою лошадь, круто повернул и взмахнулся уже рубануть меня; но я, предупреждая удар, сильным взмахом пустил в лицо ему остаток моей сабли, отчего он несколько угнулся в сторону, а я пустился в другую. В замешательстве подскакал я под большое дерево, ветвью которого был сброшен с лошади. Тут подскакал ко мне майор Грузинов и спросил, не ранен ли я?".
"На пути отступления поляки наткнулись на засаду Кармынина и были почти все либо перебиты, либо раненые взяты в плен".
"Казаки опять перешли р. Пилицу и стали на прежнем месте, сохраняя осторожность: во время стоянки представился мне случай не забывать, что в военное время следовать правилам добродетели не всегда годится: в два часа дня жители ближайшего селения со слезами просили у меня позволения выгнать скот за пикеты, в поле, чего им не позволялось в прошедших сутках и даже людям куда-либо отлучаться, дабы ими неприятелю, как одноземцам, не было объяснено о числе нас. Полагая, что через сие не может быть зла, я согласился на просьбу крестьян, к чему и другие начальники не находили препятствия. Вдруг на многих пикетах раздались выстрелы. Я послал с резервом храброго Иловайского узнать, в чем дело, а сам остался на месте, дабы не впасть в другую стратагему (военная хитрость). Иловайской, подкрепленный охотниками, наткнулся в пять раз на сильнейшего против себя неприятеля, опрокинул его, гнал версты две и захватил пленных. Оказалось, что поляки, увидя скот, провели через лес 300 человек конницы, которые слезли с лошадей, смешались со скотом и, нагнув головы, шли, сгустили скот и так себя скрыли, что скот хотя шел как бы к водопою, близ пикетных, но не все умели просмотреть; первый, который увидел, дал сигнал выстрелом; еще тогда и другие заметили. И единое счастие нас спасло, что польская пехота не подоспела, хотя была послана и уже сближалась, но, видя поражение своих, воротилась...".
"На другой день неприятель потянулся на местечко Гуры, по дороге к Варшаве. Я, соединясь с полком Янова, нагнал поляков 27-го июня. Здесь неприятель разделился: часть направилась на Варшаву, другая - перешла Вислу. Казаки заняли Гуры и Песочное. Вскоре прибыли Ферзен с русскими и король Прусский со своими войсками. Ферзен стал лагерем у самого города, заняв казачьими пикетами пространство от Вислы; левее расположились пруссаки, оставя между русскими большой интервал, так что одни других не могли видеть, поляки стояли под самыми стенами города и укрепились шанцами. Между шанцами и линиею пикетов пасся скот в довольно большом количестве и без должного прикрытия". По приказанию Денисова, несколько офицеров, "казачьим манером", подкрались к стаду и захватили более 200 голов.
Свободное копирование
