Осенью 45-го я пошёл в 6-й класс. Каких-то особых событий (после завершения войны в мае) не помню. Разве что, как-то идя в конце сентября со школы домой, где-то в районе нынешней площади Конституции увидел большую толпу. Подойдя ближе, узрел нечто необычное: в редком оцеплении солдат внутренних войск (с синей окантовкой на погонах) стояли или сидели прямо на бордюре тротуара какие-то женщины в необычно широких и длинных, «как у цыганок», цветастых юбках и пёстрых кофтах. Головы их были покрыты яркими разноцветными платками, в которых раньше да и сейчас ходят в деревнях… Женщины были, в основном, средних и «чуть пожилых» лет, в основном больше светловолосые. Совсем молодых или «совсем» старух среди них не было. Все хорошей телесной кондиции (чем сразу выделялись среди большинства наших худощавых и приморённых «послевоенных» женщин).
Между солдатиками прохаживались офицеры в фуражках с синим верхом («кэгэбисты»)… Как объяснила любопытному шпингалету какая-то наша бабка-зевака (видимо, долго стоявшая здесь и поэтому уже знавшая всю «обстановку»), это были пересылаемые из Югославии в «советские лагеря» жены и члены семей казаков и русских эмигрантов, покинувших Россию в конце 1920-го года. После разгрома «белых» войск Врангеля и их бегства из Крыма в Турцию, они потом нашли прибежище в Югославии. Среди них были также частично жёны интернированных казаков-предателей, успевших обзавестись новыми семьями в Отечественную войну...
Часть таких русских в годы фашистской оккупации служила в немецких войсках и «помогала» фашистам в войне против «своей» страны - СССР. После капитуляции Германии они вместе с семьями были интернированы и «привезены обратно» - арестованы для «фильтрации» и последующей отправки в сибирские и дальневосточные лагеря на поселение… Часть из них, находившихся в других странах Европы – непосредственно в самой Германии, а также Франции и Чехословакии - была дополнительно передана в нашу страну союзниками вместе с семьями…
Сейчас женский контингент этих семей сидел в ожидании транспорта, которым их должны были везти на пересылку, а затем уже эшелонами «куда-то дальше»…
Как я узнал гораздо позже, уже будучи взрослым, многие из членов семей бывших белогвардейцев подозревались в сотрудничестве с немцами, либо просто считались "неблагонадёжными». Маховик государственных репрессий по отношению к эмигрантам – «прислужникам фашистов» - после кончания войны только начинал ещё раскручиваться, и эти «члены семей военных преступников», возмоно, были «первыми ласточками» - объектами будущих массовых чисток и ссылок – и одними из первых послевоенных лагерных обитателей…
Что интересно – женщины и девушки эти (некоторые, видимо, сербки) , помню, были веселы и оживлённы, внешне чувствовали себя свободно и, как будто, радовались своему возвращению на Родину (или «новую» Родину), которой не видели четверть века (или не знали совсем). Многие (среднего возраста) покинули Россию ещё детьми, молодые - родились в эмиграции и вышли замуж за русских эмигрантов (или перебежчиков) в Югославии… Возможно, они не ведали, до конца не понимали и совсем не предполагали, что их ждёт впереди. Но, наверное, всё же догадывались, что их привезли в СССР не для отправки в санатории и дома отдыха… Их ждала жёсткая проверка, которую в обстановке кондовой подозрительности, царившей в КГБ, успешно проходили немногие.
…На расспросы о своих арестованных мужьях женщины отвечали скупо, рассказывали лишь, что тех «привезут» другими эшелонами… Говорили на каком-то непривычном для нас русском языке (видимо, так говорило казачество до революции - с «примесью» сербских, что ли, слов) . «Синеголовые» конвоиры особо распространяться с ответами на «политические темы» им не давали, пресекая общение с «гражданским населением».
Тем не менее их жизнерадостность и оптимизм поражали…
Свободное копирование
