И дальше записи для памяти обзорного характера:
«Первое слово «мама». Папу тоже звал мамой. В 1,5 года сказал своё имя шепотом, боялся, что громко не получится…».
На деле это было так:
– Сася.
– Что-что, сынок? Повтори громче!
– Сася, – опять мне на ухо.
«…В 1 год 10 месяцев заинтересовался изучением букв, первая буква «О». А уже к 2-м годам выучил все буквы. Учил по своему желанию:
– Мама, а это?..
И я или Валера называли ему».
Об этом чуде мы написали в Орёл твоим деду и бабушке. В конце августа приехала из Ливен сестра твоей бабки Римма Константиновна, учительница. Она привезла тебе учебники: «Букварь», «Арифметику» и «Русский язык». Но ты ними почти не пользовался, потому, что это сложно для тебя было и непонятно. У тебя была своя система – по памяти и по газетам.
«...Научился различать цвета, правую и левую стороны (тоже к 2-м годам).
Сравнивая с книгой, я убеждаюсь, что Саша развивается нормально, в соответствии со своим возрастом».
В какой это книге было написано, чтобы дети в два года знали буквы, я не помню. Вряд ли, где это было.
Но самое интересное было записано в этой тетради под рубриками «Юмор Саши Мосина» и «Детско-взрослый словарь». Из твоего лексикона:
Кудядя – колбаса.
Карара – картошка, капуста.
Куняня – конфета.
Лёжик – ёжик.
Ля – я.
Макрёшка – матрёшка.
Макровка – морковка.
Оделявко – одеяло: оделявко коль – одеяло колется.
Сибаба – спасибо.
Труняняни – помидоры.
Ты учился говорить трёхслоговые слова. Первое ты сказал очень выразительно, глядя на соседскую трёхлетнюю Галю Кызым:
– Ма-ка-ка.
А когда тебя чужой дед на улице угостил конфетой, я тебя попросила сказать ему спасибо. Ты долго молчал, я настаивала:
– Саша, скажи: «Спа-си-бо».
Ты посмотрел на меня, на ждущего благодарности деда и чётко произнёс:
– Са-ба-ка!
Вот так, то ли буковки перепутал, то ли нарочно так сказал, потому, что с дедом была какая-то мелкая шавка. Но потом через некоторое время опять чётко добавил:
– Си-ба-ба.
А юмор был каким-то с фантазиями.
«2 года 4 месяца (13 дек. 1979 г.):
– Мама, какой глупый тезезизор, он всё понимает! Он раскрыл уши, раскрыл глаза, раскрыл зонтик и полетел, как самолётик. Вот, какой глупый тезезизор, даже всё понимает, всё-всё-всё понимает.
14 дек.:
Ест яичко. Жидкий желток на пальцах.
– Мама, у меня руки в краске!
О перловке говорил:
– Это крупа медвежья, она из берлоги – берловая.
А это уже попозже твои перлы:
– Я в обморок сел!
Или:
– Саша, папа не велит так делать!
– Папа что ли – невеличка?
Уже в Алма-Ате, примерно 4 года. Разбил Алину бутылочку и стал рассказывать, как это произошло:
– Она стояла, стояла на столе, потом стала на край и как прыгнет вниз!
И уже в первом классе, когда тебе было 7,5 лет, а Алине 5,5 – 15 февраля 1985 г., я записала: «Аля болела, ей делали уколы. Шприц маленький, иголка маленькая. В гости пришёл твой одноклассник Серёжа, вы завели «светскую беседу»:
Аля:
– Мне укольчики делают маленькой иголочкой. Как лилипутской. У лилипутиков всё маленькое.
Саша:
– Да, и ручки, и ножки,.. и шприцы, и иголки,.. и их личинки.
Серёжа соглашается, что это правда, что у лилипутов – личинки, а не дети.