Учась в Ленинградском институте киноинженеров, я выписывал газету «Правда Востока». Она приходила нерегулярно, чаще получал подборку за неделю, сразу несколько газет. По-моему, это был 1949 год, самое его начало, разгар зимы. Разворачиваю «Правду Востока». В ней – много фотографий, но привычной подписи «Фото М. Пенсона» под ними не было. И тогда я понял, что-то случилось, что-то произошло в Ташкенте. Родители не сообщили мне ничего. Только летом, когда я приехал в Ташкент, я узнал, что отцу предложили уйти на пенсию. А работа для него была не только источником материального благосостояния. Работа для моего отца была источником его жизни. И когда он лишился постоянной работы, он практически лишился и жизни. Он не мог перестроить свое сознание, он не мог измениться. Потому что такой он был человек – законопослушный, преданный своему делу, преданный своему искусству. А самое главное, в его тонкой душе не укладывалось: за что и почему его лишили возможности трудиться. Отец и нас воспитал в таком почитании закона.
Я много лет был кинооператором, снимал многие события, снимал приезды в Ташкент руководителей страны. Довелось снимать и в Кремле. И всегда перед такой съемкой думал: «Неужели сейчас по трапу самолета спустится сам…» или «Неужели сейчас увижу Кремль, кремлевские стены и буду снимать около Кремля»… То есть, по тем временам снимать около Кремля и в Кремле тоже было почетно. То, что было во мне воспитано, оно, собственно, сохранилось до сих пор.
Свободное копирование
