Однажды, во время дневки в селе Носиковка Шаргородского района, наш взвод был поднят по тревоге и направлен в помощь боевому охранению, отражавшему атаку немцев, пытавшихся прорваться через расположение нашего отряда. Наше отделение, дежурившее тогда, первым бросилось на помощь. Я залег рядом с Васей, командиром моего отделения, и начал прицельно, учитывая малое количество патронов, вести огонь по перебегавшим немцам. Через некоторое время я почувствовал тупой удар в левое плечо. Сначала не понял в чем дело, но потом по руке пошла кровь. Понял, что я ранен. Вдруг возле меня раздался вздох, посмотрел на Васю, он закатил глаза, мгновенно вытянулся. Смотрю, из его головы потек ручеек крови. К нам подползла санинструктор Лёля. Говорит: - Васи больше нет, Сёмка… А что с тобой? Увидела кровь на левом рукаве, сняла куртку, разрезала рукав рубашки, ощупала руку, плечо, перевязала верхнюю часть руки. Говорит: - Счастливый ты, Сёмка, ранение вроде легкое, кость, как будто, не задета. Полежи немного, не вставай, скоро заберу тебя.
Через пару минут в бой втянулся весь наш взвод, который во главе с командиром Забаштанским ударил по немцам. По ним с разных сторон ударили также другие взводы нашего отряда. Немцев было немного, в основном тыловики, они были окружены и разбиты.
Скоро к месту, где лежали я и убитый Вася, подъехали сани нашего медпункта, на них положили Васю и меня, ослабшего от потери крови. Я хотел пойти пешком, неудобно было лежать рядом с погибшим товарищем, но Лёля велела лежать, так как из – за большой потери крови я мог упасть. В расположении взвода Лёля внимательно осмотрела раненую разбинтованную руку, окончательно убедилась, что кость не задета, присыпала рану порошком стрептоцида и надежно забинтовала ее. Сделала повязку на шее и велела согнутую руку пока держать на повязке.
Скоро пришли ребята нашего взвода, окончившие бой. Потерь, к счастью, у нас больше не было. Ребята и сам командир Забаштанский подходили ко мне и хвалили за смелость в первом бою. Мне было неудобно, казалось, что особую смелость я не проявил, ведь я только лежал и отстреливался, но ребятам виднее.
Партизаны нашего отделения вместе с местным плотником начали мастерить гроб для Васи. Похороны должны состояться сегодня – ночью снова рейд. Очень плакала по Васе дочь хозяйки, в хате которой расположилось наше отделение, за короткое время она успела с ним подружиться. Похороны состоялись на сельском кладбище в присутствие всего нашего отряда и представителей командования партизанского соединения. После погребения был оружейный салют, партизаны нашего отряда прошли маршем мимо могилы.
После похорон Васи мне в торжественной обстановке передали его винтовку, русскую трехлинейку с полными подсумками патронов. Этот бой отмечен в справке – характеристике, которую мне выдали в дальнейшем, следующими словами: - «…во время боя в селе Носиковка Шаргородского р-на проявил себя храбрым, смелым, будучи раненым, продолжал вести бой…».
Во время рейдов две ночи меня как раненого возили в санях. Потом меня осмотрел начальник санитарной части отряда, сказал, что рана закрыта, можно снова пересесть на коня, что я и сделал. Больше подобных боев не было. Мы снова совершали ночные рейды, отбивали у немцев и румын обозы, стада скота, не давали увозить хлеб и другие ценности. Я стоял в засадах, совершал нападения вместе с другими партизанами на колонны отступавших румынских войск. Враг был напуган, при нападениях румыны в основном разбегались, иногда сдавались в плен. Нам часто доставались богатые трофеи.
Свободное копирование
