К партизанам
Итак, мне пришлось уйти из Жмеринского гетто, где я думал остаться до близкого уже освобождения. Куда идти, что делать дальше, мучительно думал я. И вдруг мне пришла в голову мысль, которая и решила мою дальнейшую судьбу. Я вспомнил украинскую старушку бабу Федору, владелицу “ цыганской” хаты в Матийкове, где мы еще так недавно неплохо жили, пока румынские жандармы не увезли нас в Мытки в тюрьму. Я иногда помогал ей, чем мог, и она меня не обижала, часто говорила: - Сэмэн, ты в мэнэ як сыночек. Вот куда надо пытаться уйти, хватит держаться за еврейское гетто! Надо пережить несколько месяцев, наши ведь близко, да и партизаны появились, может удастся к ним присоединиться? Был уже полдень, от Жмеринки до Матийкова около 30 километров, надо пройти засветло хоть 20, а поближе можно пройти и в темноте, тем более, что зимой по снегу неплохо видно. В дорогу. Дорогу я знал плохо, но помогло то, что от Жмеринки идет железная дорога на Могилев – Подольский через станцию Бар, а там до Матийкова 8 километров, да и дорога знакомая.
И пошел я голодный, но с надеждой в душе, от села к селу, ориентируясь на железную дорогу, которая шла в основном на юг. Уже в темноте я вышел к огням станции Бар. Вспомнил, как уже проходил здесь, когда шел в злополучный поход в Барское гетто, где отморозил пальцы на ногах. К счастью раны на ногах в основном зажили, некоторые пальцы стали чуть короче, но на ногах ботинки, я могу ходить быстро. Обошел лесом станцию, вышел на знакомую проселочную дорогу. Мороз поджимает, иду быстро. Часа через полтора я у домика бабы Федоры. Время около 10 часов вечере, в окошках темно. Тихо стучу, вижу, зажигается светильник. Выглядывает баба Федора, узнает меня.
– А, Сэмэн, прийшов такы, заходь.
Я поздоровался, расспросил о жизни. Поговорили. Объяснил ей, что мне негде жить, хотелось бы у нее продержаться хотя бы до весны. Ответ был по - человечески простым.
– Жывы у мэнэ, мисця хватыть и картохли тоже.
Что означало, жить у нее можно, места и картофеля хватит.
Так в последних числах декабря 1943 года я снова оказался в Матийкове, в мазанке бабы Федоры, рядом с “цыганской” хатой, где мы, бездомные евреи, бежавшие от немецкой смерти, жили почти год. Днем я старался не показываться на людях, боялся, что кто-то может донести на меня местному старосте или румынам. Вечером за сараем, чтобы не было видно с улицы, пилил и колол дрова. Помогал бабе Федоре по хозяйству, слушал рассказы старой мудрой женщины. Питались мы главным образом картошкой, но иногда родственники бабы Федоры приносили немного муки, крупы, а иногда - мяса, сала. Был у бабы Федоры также небольшой запас кукурузы в початках, она ее выращивала на огороде. Я ее молол на жерновах на муку и крупу. Из муки мы варили вкусную мамалыгу, а из крупы кашу.
Свободное копирование
