Что делать дальше, куда деваться? Как трусливый заяц, озираюсь по сторонам. Смотрю, человек еврейского типа, на груди нашита желтая тряпка. Спрашиваю: - А ид? То – есть, еврей? Отвечает: - Йо, йо. То – есть, да, да. Разговор велся на еврейском языке идиш. Тогда я отвел его в укрытое местечко и заговорил с ним. Уточнил, что это действительно станция Жмеринка, что евреи согнаны в огороженное место (гетто), подсказал, как незаметно пройти к гетто, чтобы не попасться на глаза полицаям, румынам или немцам. Решил попробовать пройти в гетто, может удастся устроиться с жильем, работой.
Нашел гетто, вошел в ворота, охраняемые местными еврейскими полицейскими. Полицейские спрашивают меня, кто я такой, что мне надо. Рассказываю им кратко свою историю. Советуют обратиться непосредственно к председателю еврейской общины доктору Гершману. Как они говорили, это бессарабский еврей, юрист по профессии, знаток человеческой психологии, видящий каждого человека насквозь. Захожу к нему, был я маленького роста, худой, неопрятно одетый после лежания в грязном вагоне, запуганный после побега. Был я, возможно, похож тогда, на беспризорника Мустафу, персонажа из известного довоенного фильма “Путевка в жизнь”. Начинает он меня расспрашивать о себе, довольно дружелюбно. Я ему чистосердечно рассказываю про трагический расстрел евреев и моих родных в Баре, про рабочий лагерь в Якушинцах и побег оттуда, про обморожение ног при походе в Барское гетто, про жизнь в Матийкове, про побег из жандармерии в Мытках и, наконец, про побег из поезда в Жмеринке. Он смотрит на меня с любопытством и, кажется, с некоторым недоверием. Вдруг начинает мне задавать немного странные вопросы из моей довоенной жизни, сколько мне лет, где я учился, как я учился. Когда я ему ответил на последний вопрос, что все годы учебы был отличником, он мне говорит:
- Ты мне все, от начала до конца, врешь. С таким идиотским лицом невозможно быть отличником. Уходи отсюда.
Я был ошарашен его словами, и даже не потому, что он мне отказал – такой исход я не исключал. Но под таким предлогом! Мне ничего не оставалось, как уйти из гетто.
После войны меня долго преследовала мысль, почему доктор Гершман так со мной обошелся, неужели я в действительности был похож на идиота, но ведь он же видит человека, как говорили, насквозь, неужели не мог заметить во мне искру человеческую? А может, были и другие причины? Через много десятков лет, когда я стал изучать судьбу евреев Винницкой области во время фашистской оккупации, в том числе той части ее, которая входила в состав Транснистрии и управлялась румынской администрацией, я более подробно изучил судьбу Жмеринского гетто, которым руководил доктор Гершман. Город Жмеринка является важным железнодорожным узлом, где расходятся пути на 4 направления: на Киев, Львов, Одессу, Могилев – Подольский. Поэтому, хотя Жмеринка формально входила в состав Транснистрии, в ней также были немецкие власти. Еврейской общине приходилось трудно, ведь кроме румын, надо было обслуживать и немцев. В любой момент немцы могли потребовать уничтожить евреев, по крайней мере, уничтожить нетрудоспособную часть гетто – детей, стариков, больных. Ведь вокруг были уничтожены евреи многочисленных местечек и городов, в том числе и бывшего Жмеринского района, например, местечка Браилов, находивщегося под немецкой администрацией. Трудности ложились главным образом на руководство общины во главе с доктором Гершманом. А это был чрезвычайно умный, образованный юрист, знающий и румынский и немецкий языки, знающий нравы, психологию оккупантов, умеющий с ними договариваться, дать взятку. В августе 1942 года в Жмеринском гетто случилось чрезвычайное происшествие. При уничтожении свыше 1200 евреев местечка Браилов, что в 6 километрах от Жмеринки, в феврале – апреле 1942 года многим удалось избежать смерти, укрывшись в Жмеринском гетто. Местные жители неевреи, посещавшие Жмеринку, узнали многих спасшихся браиловских евреев и сообщили немецким властям Браилова. Немецкие власти потребовали от руководства еврейской общины города Жмеринки и лично от доктора Гершмана выдачи евреев Браилова для их депортации и уничтожения. Руководство общины под угрозой смертной казни вынуждено было передать в Браилов 286 евреев, которые были расстреляны 25 августа 1942 год вместе с последними оставшимся в живых браиловскими евреями. Среди браиловских евреев, скрывшихся в Жмеринке, был и мой друг Лев Давидович Медведь, с которым я познакомился в Москве через его дочь Беллу. Она была близкой подругой моей дочери Иры. Лев, в то время мальчик 13 лет, при передаче браиловских евреев немцам сумел спрятаться и остался жив. Больше массовой гибели евреев в Жмеринском гетто не было, в марте 1944 года здесь освобождено около 3500 евреев. По рассказам бывших узников Жмеринского гетто, там был порядок, даже работала нелегальная школа. Судьба доктора Гершмана после освобождения Жмеринки сложилась трагически. Он был арестован за сотрудничество с оккупантами, одним из главных обвинений была выдача немцам для расстрела 286 браиловских евреев. Его судили, присудили к смертной казни и расстреляли. Теперь, когда я знаю трагическую судьбу доктора Гершмана, мне кажется, что он мне отказал, еще и потому, что он боялся инцидентов, подобных браиловским, тем более, близко было освобождение, ведь, когда я оказался в Жмеринке в конце 1943 года, Красная Армия заняла уже Киев…
Свободное копирование
