Наконец подошел к Бару, со стороны села Ивановцы, что стоит на шоссе Винница – Бар. Чтобы попасть в район гетто, надо было пройти через весь город, что было опасно. Поэтому переждал в близлежащем лесочке. К вечеру подобрался к гетто. В воротах стояли полицаи, в домах светились огоньки, вокруг ходили люди. Подошел ближе, услышал еврейскую речь. Значит гетто не уничтожено, родные должны быть живы. Теперь задача пробраться через колючую проволоку в гетто, но это я уже решал в лагере. Внимательно осмотрев проволочное заграждение, я нашел ямку, где можно было пролезть. Осмотрелся, никого вроде нет, быстро лег на землю, рукой чуть приподнял проволоку, распластался по земле, пополз под проволоку, и вот я в гетто!
Встал, оглянулся и тихонько пошел к нашей хате, в нашем окне светился огонек. Тихо постучал в окно, выглянул отец, который затем быстро открыл дверь. Мы обнялись, зашли в комнату, где настороженно смотрели на дверь сестренка Геня и тётя Майка. Сразу же вопрос о Циле и Поле, которые остались в лагере. Я все рассказал, сказал, что думаю возвратиться с подводой, которую хочу раздобыть, чтобы вызволить из лагеря сестер. Из рассказов отца следовало, что спешить некуда, так как гетто обречено, сюда привозить девчат не имеет смысла. Рассказал также, что ни день, то ожидается последняя акция. Отец все еще работал на фабрике, ему давали скудный паек, на который жили втроем. Кроме того, меняли вещи, которые тётя Майка накануне первого расстрела успела передать соседке Стасе Гловачек, польке. Отец мне посоветовал днем в гетто не оставаться, уходить на работу, желательно в колхоз, где я работал раньше. После первого расстрела, как рассказал мне отец, остался жив мой товарищ Фима Тарло, которого отобрали в рабочую команду для работы в колхозе. Его отец, мать, младшая сестра и много родственников были убиты, как и моя мама, при первом расстреле. Я зашел к Фиме, он ютился недалеко, у друзей отца. Он мне рассказал, что есть колхозная команда, которую утром выпускают из гетто, к ней можно присоединиться. Рассказал также, что по видимому готовится окончательное уничтожение гетто, о чем ходят упорные слухи, что несколько дней назад полицаи застрелили двух евреев, которые пытались выйти из гетто через лаз в проволоке. В дальнейшем, будучи в Баре после войны, я узнал, что этих полицаев поймали, судили и приговорили к расстрелу.
Утром после скудного завтрака я вышел на улицу и присоединился к рабочей колхозной команде. Команда была небольшая, многие были расстреляны при первой акции 19 августа. Не было Эли Тарло, отца Фимы, крепкого мужчины 45 лет, не было Янкеля Райдуна с немым сыном Пиней, не было многих других. Мы направились на колхозный двор, который находился недалеко от сахарного завода. Часть народа на подводах направилась на поля пахать и бороновать, часть, в том числе я, остались на конюшне убирать навоз.
Так я проработал несколько дней, отец ходил на фабрику, тётю Майку с сестричкой иногда гоняли на местные работы.
Свободное копирование
