На предпоследней генеральной репетиции все переживали натруженное звучание голоса Юрия Михайловича. Последюю "генералку" он уже шептал, и тут меня поймал за кулисами директор А. И. Гришин, отвел в сторонку и, заикаясь (он всегда заикался, когда волновался), ошеломил: "У тебя смелость есть?" Я пожал плечами. "Память небось хорошая, так вот - бери сию же минуту экземляр "Карлоса" и живо домой, а если завтра к четырем часам дня доктор не разрешит Юрьеву играть, то Позой будешь ты. Постой! Сейчас принесут кофе, возьмешь, заваришь дома покрепче и грызи текст. Мизансцены сам видал, несложные. Перед каждой картиной Лавруша покажет. Гони!" И Гришин, атеист и циник, неожиданно перекрестил меня широким православным крестом - здорово же он был взволнован! Стало быть, 15 февраля должен открыться во что бы то ни стало наш Больдрамте!
Кто-то сказал, что, в сущности, у артиста в мечте живет постоянно один, только один образ любимого героя. Всю свою творческую жизнь он в разнохарактерных ролях ищет черты этого образа, и если обнаружит хотя бы одну-единственную черточку, которая питает его фантазию, тогда он сможет отложить в копилку своей мечты эту черточку.
Часам к пяти я, наконец-то, нашел "жемчужное зерно", дальше не нужно стало и кофе! Спать мне уже больше не хотелось, идальго Ламанчский пришел ко мне и запросто показал, что роднит его с Родриго Позой - человеком простым, добрым и чистым. Слова Шиллера, звонкие, иной раз излишне пышные, тянули невольно на приподнятость, но сервантесовский герой возвращал меня к правде поведения Позы. Сколько неожиданных радостей дали мне открытия подтекстовых "подарков" его богатой интересными ходами внутренней жизни. Ночь пролетела за трудами незаметно. Некоторые монологи я стал "прогонять" вполголоса, наконец решился рвануть в полную силу и тут с ужасом убедился, что невольно попадаю на одну волну со звучащими в моих ушах интонациями Юрьева.
А когда часа в три позвонил Гришин и с радостью сообщил, что Юрий Михайлович будет играть, а мне через два-три дня дадут репетиции и введут в спектакль - ну, тут я смог завалиться спать до начала премьеры.
Открытие Большого драматического театра прошло с необычайным подъемом.
Среди зрителей можно было видеть А. В. Луначарского, Ф. И. Шаляпина, обещавшего играть у нас Ваську Буслаева в одноименной пьесе А. Амфитеатрова, А. К. Глазунова - друга нашего театра, уже просмотревшего "Дон Карлоса" из глубины своей консерваторской ложи два раза на генеральных репетициях, который сейчас как соучастник радовался успеху премьеры. А напротив, тоже рядом со сценой, в директорской ложе сидел наш Алексей Максимович, спрятавшись в самый угол.
К сожалению, не увидели мы Александра Блока, а мы так ждали увидеть его среди нас. Мы уже знали, что он должен стать председателем правления нашего театра по предложению Горького, очень загруженного организацией Комиссии по улучшению быта ученых (КУБУЧ) и созданием издательства "Всемирная литература".
Свободное копирование
