Правда, перед 9 января 1917 г. Хабалов созвал совещание в штабе Петроградского военного округа для выяснения степени благонадежности гарнизона. Были собраны начальники всех отдельных частей, все полицмейстеры и градоначальник. Я делал доклад о политическом положении текущего момента в связи с назревающими событиями и закончил его тем, что если военная власть может поручиться в надежности и преданности войск, то все выльется лишь в обычные рабочие беспорядки, которые будут быстро подавлены, и когда я обратился к начальнику всех запасных частей генерал-лейтенанту Чебыкину с вопросом: «Ручаетесь ли вы за войска?», он ответил:
«За войска я вполне ручаюсь, тем более, что на подавление беспорядков будут назначены все самые отборные, лучшие части - учебные команды». Результат этого совещания был доложен Протопопову и Хабалову. Оба совершенно успокоились, я же далеко не был спокоен.
Протопопов, как я уже говорил, в управлении министерством ничего не понимал, но очень был горд тем, что выбор для замещения такого ответственного поста в России пал на него; это льстило его самолюбию. Не менее его радовало и то, что, будучи министром внутренних дел, он в то же время был главноначальствующим над Отдельным корпусом жандармов; он даже поспешил сшить себе жандармскую форму. Смешно было видеть действительного статского советника Протопопова в шпорах, генеральских чакчирях, в офицерском пальто с красной подшивкой, гражданскими погонами. Появление его в этой форме в Государственной думе вызвало общие насмешки, после чего он форму только дома.
Протопопов во всем полагался исключительно на подведомственные ему органы. Пробыв уже около пяти месяцев в должности он как-то во время доклада просил меня объяснить ему какие функции лежат на Департаменте полиции и какие отношения у этого учреждения с местными органами Отдельного корпуса жандармов, что мною и было исполнено схематически на клочке бумаги. Почему он с этим вопросом не обратился к директору Департамента полиции Васильеву, с которым он виделся почти ежедневно, для меня было непонятно.
Протопопов был суеверен. Он находился в переписке с знаменитым оккультистом в Лондоне, с которым познакомился в последнюю поездку, когда еще был членом делегации Государственной думы. От него Протопопов получил предсказание по числам на январь и февраль 1917 г., с указанием дурных и хороших для него дней. Эта числа Протопопов просил меня записать для сведения. Помню, что роковыми были отмечены 14 и 27 февраля, на чем предсказание заканчивалось. Действительно, как это ни странно, а эти дни для Протопопова были роковыми. 14 февраля была неудачная попытка Милюкова с призывом к восстанию петроградских рабочих, а 27 февраля был последний день монархии и конец карьеры Протопопова.
Свободное копирование
